же, вероятно, родился замысел будущего романа, увидевшего свет только через 40лет, уже в другую эпоху.
Замысел романа «Мастер и Маргарита» очень непрост. Это – «Роман в романе».
Роман № 1.
Собственно, это – сам текст книги о последних днях Иисуса/Иешуа и о Понтии Пилате. Место действия: древняя Иудея начала 1-го тысячелетия. И текст этой книги об Иисусе включён в канву рассказа о печальной судьбе автора – мастера, то есть, в роман №2.
Роман №2.
Место действия: Москва времён НЭПа. В этом романе – две сюжетные линии:
Линия №1: Писатель, которого автор называет Мастером, имеет неосторожность написать книгу о последних днях Иисуса Христа и о Понтии Пилате. С этого начинается череда злоключений, постигших автора.
Ещё бы! В советской России! В 20-ые годы 20 века написать книгу о Христе! Всё равно, что написать ещё один «Новый завет». Как Матфей, Лука, Марк, Иоанн. Так и он, мастер.
Насколько это биографично? Булгаков – это и есть «мастер»?
Возможно, Булгаков действительно начал с того, что написал об Иисусе и Понтии Пилате. Сама обстановка в СССР располагала к размышлениям на тему добра и зла. К этому времени уже чётко вырисовывалось противоречие между декларируемыми ценностями равенства и справедливости и методами, которые повсеместно применялись для достижения этих целей. Чего стоят только лозунги: «Красный террор», «классовые враги», «смерть буржуям» …
Сами собой напрашивались вопросы:
Что чувствует властитель, когда он идёт против совести? Например, когда посылает человека на казнь, будучи абсолютно уверен, что тот не виновен. Что это могут быть за обстоятельства, которые заставляют властителя забыть о том, что он сам – «добрый человек»?
М.А. Булгаков написать то написал, но публиковать, конечно, не стал. Едва ли, кому-нибудь, кроме самых близких людей показал текст. Ведь он точно знал, что последует, если текст будет опубликован Нет, травля, это не совсем то слово. Травили Булгакова за «Дни Турбиных». За новое «Евангелие» непременно бы осудили, уничтожили бы.
В романе Мастер попадает в психиатрическую клинику и там умирает. Это Булгаков, конечно, выбрал для своего героя самый гуманный вариант развития событий и преследований после публикации отрывка романа об Иисусе и Понтии Пилате. В реальности всё было бы много хуже.
Ну и что с того, что прошло без малого 2 тысячи лет после распятия Христа? Писатель, дерзнувший прикоснуться к этой теме, в СССР рисковал всем. А обсуждать и оценивать моральный облик властителей…, ну, это невозможно было в СССР! Булгаков это понимал, конечно, и придумал, как «спасти» представлявшийся ему очень важным текст. Поэтому роман о событиях, имевших место в древней Иудее, как в обертку, завёрнут в книгу о судьбе советского писателя, автора книги.
Но и этого было недостаточно. Для того, чтобы рассказ о Христе, его диалоги с римским прокуратором Понтием Пилатом, звучали громче, отчётливее, понятнее нам, современникам, и, конечно, чтобы избежать любых обвинений, Булгаков вводит ещё
