вать, складывая в стопку.
– Эрти, ори, сами, отхи, файв, сикс, севен, эйт, найн, тэн, эльф, цвельф, трэйз, каторз… Ого, пять тысяч баксов! Наш юный друг вдвое увеличил мне жалованье! А у тебя сколько?
Он протянул дочери конверт, чтобы она его вскрыла, но Лисица к конверту не прикоснулась, а стала густо намазывать гренку арахисовым маслом.
Пилот, не церемонясь, вскрыл конверт дочери. Он зажмурил глаза и сунул туда пальцы.
– Щедрость юного друга не знает границ! – воскликнул он.
Лисица не смотрела на отца, который с удовольствием считал деньги. Уставившись в бокал с соком, она откусывала от гренки и жевала, откусывала и жевала, чем-то напоминая мышку, дорвавшуюся до сырного хранилища.
– Гера отвалил семь тысяч, – подытожил Пилот и откинулся на спинку плетеного кресла. Его лицо было сытым и добрым. – Значит, его бизнес процветает. Нам с тобой остается радоваться жизни.
Но Лисица почему-то не хотела радоваться жизни. Она закинула корку в бокал с соком, скрестила на груди руки и нахмурилась.
– Тебя что-то не устраивает? – спросил Пилот и сам же ответил на свой вопрос: – Ну да, я понимаю. Тебя оскорбляет, что Гера относится к тебе как к своей работнице, и не более того. Тебе хотелось бы, чтобы он о тебе все время думал, чтобы ревновал тебя, чтобы стоял перед тобой на коленях и вымаливал у тебя руку и сердце. В общем, чтобы любил.
Он взял кофейник и подлил себе. Затем придвинул сервировочный столик на колесиках, ощетинившийся многочисленными бутылками, и стал выбирать коньяк.
– Не гневи бога, дочь, – посоветовал он, остановив свой выбор на «Мартеле».
– Я люблю его, папа, – произнесла Лисица.
– Забудь его, – предложил он, правда, не в слишком категоричной форме, и плеснул коньяка в бокал. – Гера – миллионер, хозяин отеля. А ты – его работница. Между вами пропасть.
– Но он меня тоже любит! – воскликнула Лисица.
– Поосторожнее с этим словом! – предупредил Пилот и, покачав бокал в руке, поднес его к носу. – Может, он и хотел бы тебя полюбить, но проклятые деньги мешают. В его сердце крепко засел червь сомнения. Маленький такой, гаденький червячок. И он постоянно грызет его, не позволяя расслабиться, и в голову ему лезет одна и та же навязчивая мысль: «Она любит меня или мои деньги?» Любовь, милая моя, это удел бедных или, на крайний случай, равных.
– Что же делать? – спросила Лисица.
– Стань богатой.
– Легко сказать, стань! – фыркнула Лисица.
– Тогда сделай его бедным, – усмехнулся Пилот.
Лисица подняла на отца удивленный взгляд.
– В самом деле, – произнесла она и смахнула со стола деньги. – Мне надоело получать от него подачки! Мне надоело видеть, как процветает его бизнес, и его самодовольное лицо, и его самоуверенную улыбку, и толпы его поклонниц, которые пасутся у входа в отель! Я хочу, чтобы все было наоборот – чтобы он от меня зависел, чтобы был мне всем обязан, и молился на меня, и до конца жизни был благодарен мне! Вот это и есть любовь! Я бы уважала себя и знала, что достойна его. А он бы дорожил мною, как собственной жизнью, и смотрел бы только на меня…
– Не представляю, как он может быть тебе всем обязан, – сказал Пилот, собирая с пола деньги.
– Представишь! – с вызовом ответила Лисица.
Глава 2
ОТель «Нью Рашнс»
Макс стоял у самой кромки воды, с ненавистью глядя на волны. Их ритмичное движение напоминало ему работу ткацкого станка. Он поднял палку, словно гарпун, нацеливая ее в темную волну, вонзил ее в илистый песок и не без усилий приподнял. На конце палки висел большой комок грязных темно-зеленых водорослей.
Макс сплюнул, выругался и швырнул палку в воду. Попался он, как простофиля, на мякине. Теперь ему стало понятно, почему покупка земли на этом острове обошлась ему так дешево. Водоросли! Теплое сильное течение изо дня в день выбрасывало на берег дурно пахнущие спутанные комки, которые потом гнили под жарким солнцем и становились обиталищем полчищ мошек, пауков и червей. И бессмысленно бороться с этой особенностью: океан будет выбрасывать на берег глубинный мусор с тем же постоянством, с каким сменяют друг друга день и ночь.
Макс поднял голову и посмотрел на ряд бунгало, выстроившихся как на параде. Все деньги, которые наворовал за годы работы у прежнего хозяина, он вложил в этот вонючий берег. Разбил небольшой парк, построил фанерный ресторанчик, бар, десяток двухместных бунгало с тростниковыми крышами, закупил лежаки и зонтики, нанял персонал. Казалось, что еще надо для скромного отдыха? Приезжай, загорай, пей водку! Но не тут-то было. Ему не удалось продать ни одной путевки, а туристические фирмы, словно сговорившись,
