style="font-size:15px;"> «Умиротворь, угомони…»
Умиротворь, угомони.
Не заставляй страдать напрасно
Зажги вечерние огни
На небе тёмном безучастно.
Навряд ли будем мы вдвоём,
После дождя свежо и сыро;
В уединении своём
Она читает Велимира.
Я одинок в лесной глуши,
Я в отпуску, я вечно ною,
Мои стихи нехороши
И скучно смертному со мною.
1932 июль 13
«Под окном ходил скелет…»
Под окном ходил скелет
И руками костяными
Бил в звенящее стекло.
За умершими вослед
Нас дорогами ночными
Вдаль безудержно влекло.
Шли мы, головы склонив,
Впереди маячил свет.
Длинный саван распустив
Безобразничал скелет.
Он рычал, как можно строже,
Щёлкал челюстью, стучал.
За руки хватал прохожих,
Палкой бил и обличал.
– Нам унынье не к лицу,
Ай, жги, припевай!
Никогда не забывай –
Все пути ведут к концу!
И когда на рассвете
Исчезал худой скелет,
Мы плакали, как дети,
Что нам рассвета нет.
1932 июль
«Лик луны прозрачно ясен…»
Лик луны прозрачно ясен,
Сад певучий свеж и светел.
Мы читали. На террасе
Было тихо.
Веял ветер.
Позабыв о бурных сдвигах
Мы любили то, что было…
Нас пленяла в старых книгах
Нам неведомая сила.
1932 июль 17
«Где летавы, где метавы…»
Где летавы, где метавы,
Где нетавы, угнетавы? –
Все исчезли, все укрылись
Прочь от гнева моего.
Ну и что ж! Туда дорога
И летавам, и метавам,
И нетавам, и хватавам,
И цветавам и пенавам
Угнетавам и чертавам…
Лишь бы людям веселее
Без ночных теней жилось!
1932 июль
Осеницы
Вступление
Давно это было,
Бесследно изгладили годы
Память о днях пережитых.
И только во сне
Тревожат порою
Знакомые тени.
Рисуется смутный
Таинственный образ.
В огненно-красном
Пылающем платье,
Меня навещает
Она…
Пытливо глядит
В продолжении ночи
В глаза мне…
И снова
Я болен,
Как в прошлые годы.
Желанием странным
Любить и страдать
Опять.
Воскресают
Давно позабытые сказки,
Слагается медленно
Повесть
О днях,
Моей маленькой жизни.
Печальная повесть,
Которой не будет
Конца…
1932
«Он вежливо руку
