тона, ни моего напряженного бледного лица. Она привлекла меня к себе и прижала свои теплые ладони к моему животу, который, естественно, был таким же плоским и подтянутым, как всегда.
– Нет, дорогая, это благословение Господне, – заверила она меня. – Каждое зачатое дитя – это благословение. А у тебя, возможно, родится мальчик, принц. И не будет иметь никакого значения, что он был зачат по принуждению; значение будет иметь только то, что этот мальчик вырастет высоким сильным мужчиной, нашим принцем, нашей розой Йорка, и в свое время займет английский трон!
Ощущая ее ласковые прикосновения, я стояла спокойно, точно покорная хозяину кобыла-производительница, и понимала: она права.
– Ты скажешь ему, или мне самой это сделать?
Мать немного подумала:
– Нет, лучше, если ты сама ему скажешь. Ему это будет приятно. Это будет первая хорошая новость, полученная им от тебя. – Она улыбнулась. – Первая, но, надеюсь, далеко не последняя.
Но я так и не смогла улыбнуться ей в ответ и лишь сухо откликнулась:
– Да, полагаю, ты совершенно права.
В тот вечер Генрих пришел ко мне рано; я подала ему вино, но, когда он собрался тащить меня в постель, подняла руку запрещающим жестом и тихо сказала:
– У меня не пришли месячные. Думаю, что я беременна.
На его лице явственно вспыхнула радость. Он даже покраснел, а потом схватил меня за руки и привлек к себе, словно ему хотелось нежно меня обнять.
– О, как я рад! Я просто счастлив! Спасибо! Это чудесная новость! У меня сразу камень с души упал. Благослови тебя Господь, Элизабет! Благослови Господь тебя и дитя, которое ты носишь! Это поистине великая новость, самая лучшая из всех! – От избытка чувств он даже пробежался по комнате, потом снова повернулся ко мне. – Нет, это просто замечательная новость! И ты так прекрасна! И так плодовита!
Я кивнула, чувствуя, что лицо у меня застыло как каменное, но он ничего не замечал.
– А ты не знаешь, кто это будет? Мальчик?
– Слишком рано что-либо знать, – пожала плечами я. – Вообще-то месячные вполне могли не прийти и по иной причине – от горя, например, или от потрясения.
– Ну, я надеюсь, ты не испытала ни горя, ни потрясения, – весело сказал он, словно не желая и думать о том, что сердце мое разбито, что мой любимый погиб, а я была изнасилована. – И, по-моему, у тебя там все-таки мальчик! Принц Тюдор! – Он жестом собственника погладил меня по животу, словно мы давно уже были женаты. – Это для меня самое главное. Кстати, ты уже сказала своей матери?
Я покачала головой, доставив себе крошечное удовольствие этой ложью.
– Нет, я приберегала эту счастливую новость для тебя. Хотела тебе первому сообщить.
– Ну а я своей матушке скажу об этом сразу же. – Он совершенно не услышал в моем тоне мрачной язвительности. – Думаю, лучшей новости для нее не придумать. Она непременно велит священнику прочесть «Te Deum».
– Ты слишком поздно
