то он скоро сделался столь правдивым, откровенным и нежным, сколь лишь можно было желать.
Кто когда-либо наблюдал очень маленьких детей, тот, конечно, замечал с каким вниманием они смотрят на чужое им лицо; взрослый человек смотрит таким образом только на животное или неожиданный предмет. Я думаю, что это происходит оттого, что дети мало трусливы, хотя и боятся посторонних. Первый симптом боязни я заметил у своего ребенка, когда ему было около двух с четвертью лет, и он выражал боязнь преимущественно тем, что глаза его слегка отворачивались от моих; но этот признак боязни скоро прошел, так как он скоро пришел ко мне, сел на колени и поцеловал меня.
Что касается средств сообщения, то они состоят в плаче или скорее крике, так как слезы не льются при этом; это средство, конечно, инстинктивное, но служит для выражения страдания. Спустя некоторое время тон плача становится различным, смотря по причине: голод ли это или боль. Это было замечено, когда этот ребенок был одиннадцати недель, а у другого ребенка, кажется, еще раньше. Впрочем, он скоро научился кричать произвольно или придавать своему лицу такое выражение, чтобы показать, что ему что-то нужно. Сорока шести дней он испускал легкие звуки, без особенного значения и только для своего собственного удовольствия, но эти звуки стало скоро возможно различать. Начало смеха было замечено на сто тринадцатом дне, у другого ребенка еще значительно раньше. В это время, как уже сказано, я думал, что он начал подражать тонам, как это он действительно делал в значительно поздний период. Пяти с половиною месяцев он произносил членораздельный звук «да», однако не придавал ему никакого значения. Немного старше года он делал жесты для выражения своих желаний; например, он брал кусочек бумаги, давал его мне и указывал на огонь, так как он видел не раз, как горит бумага, и радовался этому. Ровно в год он сделал большой успех, изобретя выражение для пищи, а именно: «мум». Как он дошел до этого, я не мог открыть. С тех пор он уже не заявлял о своем голоде плачем, но, указывая, употреблял, это слово, как бы желая сказать: «дай мне есть». Это слово, следовательно, соответствует слову «гам» подвергнутого наблюдениям Тэном ребенка, который употреблял то же самое слово, но только в позднейшем возрасте – четырнадцати месяцев. Но он употреблял слово «мум» в смысле существительного более широкого значения, так, он называл сахар «шу-мум», а еще позднее, когда он научился произносить слово блак (черный), он называл лакрицу «блак-шу-мум», то есть черный сахар.
Меня, в особенности, удивляло то обстоятельство, что, употребляя слово «мум» для требования пищи, он придавал ему в конце определенно-вопросительный тон. Также слову «ах», которое он употреблял преимущественно тогда, когда узнавал кого-нибудь или видел себя в зеркале, он придавал такое выражение, в каком мы употребляем его, когда бываем чем-нибудь испуганы. В своих заметках я нахожу, что употребление этих ударений делалось, по-видимому, совершенно инстинктивно, и весьма сожалею, что больше
