головами.
Глава 2
Разногласия
Удар о поверхность бурного потока был болезненным. По спине стрельнуло с ужасной силой, но мышцы сберегли кости. А потом – тьма и безумный калейдоскоп из смутных, неясных картинок и целой гаммы чувств и переживаний. Вода несла нас, била и терзала, кружила, как в безумном танго, то подбрасывая, то спуская вниз, порог следовал за порогом, а я лишь молил богов, чтобы не врезаться в камень. Повернувшись грудью к течению, я подхватил девушку и поднял ее так высоко, как только мог. Она еще при падении потеряла сознание, и я опасался, что леди попросту утонет. И снова поток. Нас накрыло с головой, цвета померкли. Гул в ушах стоял такой, какой не даст и турбина «боинга», уходящего на взлет.
И едва мозг пронзила идея, а мышцы напряглись, дабы выполнить завет, как поток выплюнул нас на поверхность и закружил в этом безумии. Спина болела нещадно, руки, казалось, давно одеревенели, но я все еще держал черноволосую леди. Лицо девушки то и дело погружалось под воду, но я чувствовал ее дыхание и был спокоен. Ну насколько это вообще возможно – сохранить спокойствие в такой-то ситуации. И снова порог, и снова водоворот. Глаза уже мало что видят, мозг отказывается воспринимать реальность. Неожиданно передо мной всплывает образ корня, торчащего из земляного навеса впереди.
В этот миг палка мне чудится дланью небес, рукой ангела, спустившегося из замка, дабы спасти несчастных. Но поток иного мнения – он относит нас в сторону, и палка остается позади. А когда я вновь выныриваю на поверхность, недавняя длань Господня чудится мне аспидом смертельным, готовым в любую секунду вонзить свои отравленные клыки в плоть и лишить последней надежды. Во время этой бешеной гонки, когда по пятам за нами следовал Темный Жнец, мое сознание захватывало одно: мольба о том, чтобы речной дух отвел от нас камни и утихомирил поток.
Не знаю, сколько минут или часов мы так провели, сколько палок, веток и корней хлестали меня по спине. Но в какой-то момент все прекратилось. Пропал гул в ушах, вода больше не резала глаза и не забивалась в нос, мешая дышать. Грудь не сдавливала непреодолимая сила, а ноги, до сих пор ватные и безвольные, нащупали дно. С трудом придя в себя, я огляделся. Мы стояли на отмели, а где-то далеко позади виднелся другой водопад. Удивительно, но во время всей этой вакханалии я не заметил, как мы сорвались вниз уже во второй раз. А потом догадался посмотреть на свою ношу и облегченно выдохнул. Леди была жива. Грудь ее мерно и безмятежно вздымалась вверх и опускалась вниз, сохраняя спокойный ритм. С моих рук резво стекали кровавые струйки, то же я ощущал на спине и ногах. Все тело было покрыто глубокими царапинами.
Собрав волю в кулак, я поплелся к берегу. И путь этот, не извилистый, не тернистый, показался мне столь длинным, что впору было свистнуть и вызвать кебмена. Наконец я преодолел эти несчастные пять метров, осторожно опустил леди на песчаный берег и рядом рухнул сам. Желтые песчинки тут же прилипли к одежде, лицу и телу. Я не обращал на это внимания. Морфей,
