ые джунгли, душные кабинеты, рожи преступников, которых за день бывает до тридцати, полицейская форма… Когда я увидел в газете объявление, что вы набираете людей для участия в этом реалити-шоу, я подумал, что… ну, я в приличной физической форме и никуда не выбирался дальше штата. Терять мне нечего, а миллион долларов никому не помешает.
– Благодарю, мистер Фернандес. С вами свяжутся, – наскоро, не глядя на меня, проговорила девица, бравшая у меня интервью.
На ней было обтягивающее серое платье. Я заглянул в её декольте. Пожалуй, его содержимое могло бы меня порадовать сегодняшней ночью.
Я вышел из маленькой комнатушки, напоминавшей помещение для допроса. На двери висел рекламный плакат о том, что скоро стартует телепроект «Остров». На плакате – франт с зализанными волосами и в костюме на фоне пляжа и пальм, полная противоположность мне. Я взглянул на свои руки: они всё ещё были крепкими, но тряслись с похмелья, под ногтями была грязь. Я провёл ладонью по щеке. Сколько дней я уже не брился? Четыре? Пять? Неделю? Растительность на лице была скудной (мне никогда не отрастить шикарную бороду) и светлой, так что пугающим мой вид точно не был. Но побриться стоит. Сегодня же.
С ночи болело колено – старое пулевое ранение. Погони, преследования… Это далеко в прошлом. А сейчас только отчёты и компьютерные игры на рабочем месте, иногда – ночное патрулирование с ненавистным Джеком Парном.
Мне сегодня ещё предстоит заглянуть в участок. Шеф вызвал по срочному делу. Наверное, ему донесли, что я на время отпуска не сдал жетон. Он и сейчас лежал во внутреннем кармане пиджака.
Навстречу мне развязной походкой шёл мужчина. Видимо, тоже на предварительное собеседование. И, судя по его виду, миллион баксов ему нужен не меньше, чем мне. Очень знакомое лицо: загорелый, темноволосый, высокие скулы, бегающий взгляд. Было что-то жеманное в его движениях. Наверняка он популярен не только у женщин.
Мужчина прошёл мимо, украдкой бросив на меня взгляд. Он, очевидно, заметил, что я его разглядывал. Профессиональная привычка, никуда не денешься. Но я вычислил неприязнь в его глазах, и он слегка поморщился, не догадываясь, что я уловил и это. Так, всё, я в отпуске!
– Шеф Мэдисон?
– О! Входи, Энди!
Странно, но его голос не был угрожающим. Значит, он ещё не знает про жетон.
Я сел на стул напротив начальника участка:
– Вы вызывали?
Как такой милый человек мог оказаться в полиции? Добрый толстяк. Ему бы флористом быть. Или Санту на Рождество перед детишками изображать.
– Собираешься в тёплые края?
Мэдисон положил передо мной газету, где ручкой жирно было обведено объявление о проведении кастинга для участия в телешоу. Кто-то рылся в бумагах на моём столе, и вряд ли это был шеф! Съёмки должны начаться через месяц, и у меня не так много шансов попасть на этот остров. А я ведь никогда не был даже на побережье – здесь, в Колорадо, у нас только Скалистые горы и Великие прерии.
– Шеф, это я так…
– Очень хорошо, что ты этим заинтересовался. Мы давно следим за одним человеком, и ты можешь оказаться полезным. Мы устроим твоё участие. Тебе необходимо будет продержаться как можно дольше и присмотреть за объектом, втереться ему в доверие.
– Кто объект?
Хоть бы это была какая-нибудь славная бабёнка!
– Эва Пристон, – голос шефа был глухим, словно у него был ком в горле.
Я достал из кармана блокнот, схватил ручку со стола Мэдисона и сделал запись. Он продолжил.
– Её отец был агентом ФБР, но влез в какие-то делишки, и его убрали. Девушка желает отомстить.
Шеф икнул. Конечно, около получаса назад заходила Эмма, чтобы принести отцу еду. Судя по ещё не выветрившемуся запаху, это домашние пирожки с луком – он всегда от них икает. Их дом находится на соседней улице, но Мэдисон никогда не покидает рабочее место в обеденный перерыв.
– Шеф, могу я поинтересоваться, откуда эта информация?
Я засунул ручку за ухо, но Мэдисон это заметил и жестом указал мне, что нужно вернуть её на стол.
– Разумеется… Эва Пристон преподаёт самооборону. Эмми – одна из её учениц. Дочка слышала в раздевалке, как мисс Пристон по телефону тоном, не допускающим возражений, сообщала кому-то: ей крайне необходимо попасть на остров, это вопрос жизни и смерти. Она говорила тихо, но Эмми расслышала, что та упомянула о возмездии и наказании.
Боже! Ненавижу, когда он зовёт её Эмми. У девчонки уже грудь выросла, а он всё ещё считает её пятилетней.
– Может, девушка просто хочет развеяться? – уточнил я, закуривая.
Но шефа не переубедить: разве его дочурка могла
