сторожить ее.
Питт сошел со ступеней крыльца на шумный тротуар. Воздух был теплым и тяжелым от влаги, пахло конским навозом. Он и Иннес шли рядом, Томас – вразвалку, свободно, а сержант – мелким быстрым шагом.
– Я начал опрашивать его соседей, – рассказывал далее Иннес. – Разумеется, никто ничего не видел и не знает.
– Конечно, – сухо согласился Питт. – И полагаю, никто из них не высказал сожаления по поводу его смерти.
Иннес, ухмыльнувшись, искоса взглянул на инспектора.
– Никто даже и не попытался изобразить подобие скорби. Сколько долгов могли бы оказаться списанными сами собой!
– Что, наследников нет? – удивился инспектор.
– Пока никто не объявился. – Лицо Иннеса помрачнело.
Причина перемены его настроения была ясна Томасу. Он и сам не возражал бы, если бы полиция попридержала у себя несколько листков из списка должников ростовщика, добытых во время расследования. Важное свидетельство, это верно, но стоит ли спешить докладывать о нем начальству? Если бы такой список вдруг затерялся, Томас, пожалуй, не стал бы его искать. Слишком ярки были воспоминания о голоде и холоде, гнетущей тревоге, постоянно преследующих бедняка и знакомых Питту с детства. Он знал, что такое долги, и не пожелал бы никому иметь их.
Они с Иннесом шли, минуя торговок платьем, хлебом, овощами и прочим товаром. Продавцы фруктов и овощей катили перед собой тележки, поближе к тротуару, и на все лады громко расхваливали свой товар. Торговцы вразнос, устроившись по углам, предлагали спички, шнурки, заводные игрушки и прочую мелочь. Кто-то вовсю расхваливал мятную воду, его торговля шла бойко. Торговцы газетами нараспев сообщали последние скандальные новости.
Помещение морга было мрачным. Как только полицейские открыли дверь, в нос им ударил запах карболки. Смотритель сразу же узнал Иннеса, но на Питта посмотрел с недоверием.
Сержант представил инспектора и сообщил цель их прихода.
– Значит, вы хотите взглянуть на Уимса? – сказал смотритель, с гримасой приглаживая рукой волосы, особо аккуратно поправляя светлую прядь. – Неприятное зрелище, – словоохотливо заметил он. – Чертовски неприятное. Пойдемте, джентльмены.
Повернувшись, он повел их в дальний конец здания, в зал с каменным полом и выложенными кафелем стенами, с двумя большими ваннами в конце его. Посередине зала стоял каменный стол со стоками, ведущими к канализационному люку. На стенах горели газовые рожки, в центре зала с потолка свешивалась одинокая лампа. На столе под простыней, судя по очертаниям, лежало тело.
Иннес поежился, изо всех сил стараясь, чтобы лицо не выдавало его.
– Вот и он, – весело сказал разговорчивый смотритель. – Покойный мистер Уильям Уимс. Один из тех, о ком меньше всего будут сожалеть обитатели Кларкенуэлла. – Он фыркнул. – Простите, джентльмены, ежели я сболтнул лишнего. Негоже говорить
