Дочь Асима, Аймилак, когда ей было два года, играла на краю поля – кто ж знал, что именно там поскачет на охоту толстобрюхий Махмуд со своей сворой? – и неизвестно, что тому померещилось – может быть, он решил, что девочка помешает ему проехать, и он нарочно спустил злых собак – и те искусали правую руку девочки, рука распухла и загноилась. Асим побоялся идти в больницу и тратить деньги, решил так: если болезнь не серьезная, то сама пройдет; а если что-то тяжелое, то пилюлями тут не поможешь. Рука распухала все больше, и в конце концов пришлось ее отрезать по локоть. Чем больше боишься – тем чаще сыплются неприятности, чем больше несчастий – тем сильней боишься.
Когда после Освобождения одно за другим происходили важные политические события, Асим по привычке встречал их с внутренней дрожью и холодеющим сердцем. Однако эти бурные перемены, заставлявшие Асима в ужасе замирать, все-таки приводили к тому, что порядка становилось больше, на сердце становилось спокойнее, жизнь налаживалась и становилась лучше и веселей. Коммунистическая партия учила, Коммунистическая партия приходила в дальние села, в дома и бараки, Коммунистическая партия говорила уверенно, серьезно, смело и красиво, не пускала ничего на самотек. Асим, тут и там слыша пропаганду, задерживал дыхание, прикрывал глаза и всякий раз взывал к Единственному и Великому: «Аллах акбар!»
Во время кампании за снижение аренды и против гегемонизма на общем собрании он не осмеливался даже взглянуть на сцену и уж тем более не решался выступить с обвинениями против Махмуда, причинившего столько зла его семье; однако когда обвинения достигли накала, Асим забыл обо всем: ведя за собой однорукую дочь, он вышел на сцену и – расплакался. В день, когда приговор Махмуду был приведен в исполнение, он не только не ощущал страха, но и собственноручно зарезал барана, чтобы вся семья поела плов. В теории он по-прежнему придерживался своей философии «самоустрашизма», однако на практике верх постепенно брали покой и самодостаточность: уже и то хорошо, что не холодно и не голодно. В его доме стало понемногу прибавляться керамической и деревянной посуды, ковриков. Старый домишко он снес и поставил на его месте новый, повернутый в южную сторону, из трех комнат, с просторными навесами вдоль стен дворика, с резными деревянными ставнями на окнах. Сад Асим полностью обновил, взяв в сельхозе воинской части по сходной цене хорошие сорта винограда, которым тут же заполнил огромные стойки для лозы перед домом – это принесло ему не только душевный покой, но и немалую прибыль.
Асим любил цветы; его дворик был полон самых разных цветов, оставался лишь узенький проход, и люди, входившие к нему, должны были пройти в этих зарослях метров десять, прежде чем можно было разглядеть сам дом. В детстве Асим слышал от одного старика, что цветы по сути своей – принадлежность небесного рая, его эмблема и знак; что Творец подарил людям лишь малую часть этого великолепия – чтобы утешить тех, кто живет на земле, и дать им весточку
