ая на спящую женщину на кровати у стены. Она тяжело дышала, иногда стонала.
– Ох и достался ей парень. Двое суток мучилась, бедная.
–Что ты хочешь, в её возрасте первого рожать. Это мы с тобой «выстрелили» в двадцать с небольшим, а ей – то к тридцати уже.
–Но она молодец, не кричала сильно, вела себя тихо.
–Мамочки, принимайте своих сокровищ, кормите малышей,– в палату вошли улыбающиеся медсёстры с беленькими свёрточками в руках. Мамаши засуетились, потянулись к своим деткам, раскрывающим, словно птенцы, ротики. Открыла глаза и женщина у стены. К ней подошла медсестра, взяла за руку, посчитала пульс, потом сказала:
–Ну и напугали вы нас вчера, Флюра Мунировна. Как вы себя чувствуете? Так и не видели своего сыночка, сознание потеряли.
–А как он? Когда мне его принесёте? С ним всё в порядке? – забеспокоилась мать, пытаясь приподняться. Но медсестра её остановила:
–Лежите, лежите, у вас три дня постельный режим.
–Почему? Я хорошо себя чувствую, принесите мне мальчика, прошу.
–Не волнуйтесь, принесу сейчас, только не напрягайтесь. Кормить сможете?
–Конечно,– она откинулась на подушку и счастливо улыбнулась,– мы так долго его ждали. Уже отчаялись, хотели из детдома брать. Скорее несите. Я до сих пор не верю, что такое чудо случилось.
–Ну вот и мы. Иди к своей мамочке, иди,– медсестра бережно положила малыша на подушку и ушла. Флюра приподнялась, вглядываясь в маленький сонный комочек, нежно что-то шептала, освобождая грудь от сорочки. И вдруг сияющая улыбка исчезла с побледневшего лица, она обессилено откинулась на подушку.
– Не мой это сын, не мой ребёнок,– испуганно закричала,– не могла я родить светленького, дайте мне моего ребёнка.
Она спрятала грудь, этот комочек недовольно запищал. На крик прибежала медсестра. Женщины с недоумением и страхом смотрели на Флюру, думая, что та сошла с ума, на всякий случай внимательно рассматривая своих малышей.
–Что стряслось?– спросила медсестра.
–Где мой ребёнок? Это не мой,– со слезами выговорила Флюра.
–Ну что вы такое говорите. Вот же бирка, смотрите. Что на ней написано?
–Фаритова Флюра. Моя фамилия и имя.
–Ну что тогда не так? У нас все дети со своими матерями. Мамочки, у вас свои ребятишки или тоже есть сомнения?
–Нет, наши, конечно,– рассмеялись женщины.
–Ну вот, видите.
–Это в нашей палате, а в других,– не успокаивалась Флюра.
–3 июля только двое рожали – вы и Разия Факирова. Разия – это ваш сын?
–Конечно, мой. Моя кровиночка,– сияющая соседка любовалась энергично сосущим сыном.
–Ну вот и замечательно. Так что успокойтесь, Флюра, и кормите ребёнка. Видите, он нервничает.
Флюра поднесла грудь к ищущим губам ребёнка, её мгновенно охватило жаром, а в голове сверлило: не мой, не мой. Он жадно глотал, она внимательно вглядывалась в него, изучала каждую чёрточку, а в сердце шла какая – то борьба, отторжение. С трудом она дождалась, когда малыш наестся, когда его заберут. Потом отвернулась к стене и не поворачивалась до следующего кормления. Не так она представляла свою первую и главную встречу со своим сокровищем. Своим. Вечером прибежал к окну счастливый отец, она тут же со слезами выплеснула свои сомнения. А он сиял, смеялся и старался успокоить измученную жену:
–Ну что ты, что ты, как не наш? У нас в роду есть светлые, голубоглазые даже, не волнуйся. Гены через много поколений дают о себе знать. У моего друга дочь рыжая, кудрявая, а все чёрные в роду, как смоль. В прадеда уродилась. Так что наш это сын, наш. И я так счастлив, мы так долго ждали его. Спасибо тебе за это чудо, любимая.
В роддоме её продержали две недели. И всё это время Флюра не могла увидеть в сыне ни одной родной чёрточки. И каждый раз при кормлении её обдавало жаром, шла какая – то борьба с самой собой. Давно выписались её соседки, в палате появились новые молодые женщины, под окном гомонили счастливые родственники, каждый день прибегал муж с полными сумками фруктов, они разговаривали, смеялись, но в ней творилось что – то неладное. Ей казалось, что она или спит и видит какой – то сон и не может никак проснуться, или смотрит индийский сериал про перепутанных детей. С напряжением ждала решения свекрови.
И свекровь вынесла свой приговор. Она взяла на руки завёрнутого в лёгкое одеяльце ребёнка, что – то ласково шепча и творя молитву, потом положила на стол, начала его раскутывать. Флюра не сводила глаз со свекрови и с отчаянием увидела, как улыбка мгновенно стёрлась с её лица. Она поднесла ребёнка к окну, пристально вглядываясь в него, потом вздохнула и положила заплакавшего малыша на стол, начала менять
