сразу, и настороженно косились в её сторону.
– Клавк, что сонной тетерей бродишь, аль не выспалась. Никак Муж храпит?! – не выдержала телятница Мария.
– На себя глянь, – огрызнулась Клава.
– Не серчай, я не про тебя… так! Слыхала, что болтают, будто соседка твоя, Шурка, белку словила?
– Ух, и сплетница ты, Манька.
– Подумаешь, всё равно скажу! Так вот Шурка лопочет, что видала тебя ночью разодетой Египетской царицей! И такому виду жутко перепугалась.
– И что?
– Как что?! Это верняк, белка.
– Манька, главное, чтобы она привычку скакать по деревьям за основу не приняла, остальное муть.
Клава хотела идти по своим делам, но услышала фразу:
– Ну, ты, и, правда, фригидная!
«Как же всё надоело!» Сдали женские нервы, Клава ухватила назойливую бабу за грудки, процедив сквозь зубы:
– Ты, подруга, определись… королева Египетская или…
– Поняла я, поняла, отпусти!
Клава ослабила хватку и расправила на груди Мани кофточку.
– Вот и славно, – улыбнулась Клавдия и пошла куда собиралась.
– Чикнутая! Недаром прозвали Бригадфюриром.
– Ошибаешься, подруга, я Бригадыхвост! И горда этим, – отозвалась на ходу Клава.
Было не до обиды: услышанная новость – куда безобразнее… «Значит, Шурка… ну самогонный Штирлиц! Недаром козла приманивала, то капусту сунет, то морковку. Вот и разгуливает безнаказанно по огороду. Гришка-то… сурчонок старый, дрых поди. Ну, задам трёпку!»
Целый день она размышляла, как излечить соседку от любопытства, и вообще, таскать ноги на чужую территорию.
* * *
Вернувшись домой, Клава отчитала провинившегося охранника:
– Что скажешь, морда коррумпированная! – услышал козёл и возмущённо затряс головой.
– И не строй из себя жертву хозяйского мятежа! Чё с тобой миловаться: Сашка почему ночью по огороду шастала, кому велено – бдеть? Что скажешь? – и женщина подбоченилась.
Подобного оборота козёл не ожидал. Очередное коварство человека сломило: животное, подогнув лапы, склонило голову.
– То-то же… и запомни! Это последнее предупреждение. Дальше скотобойня! Нет, вы, только подумайте… что ни мужик, то увалень: если сам не украдёт, так по доброте душевной отдаст, но дом разорит!
Козёл виновато заблеял.
– Кх, понял он, чем дед бабку донял! Не нравится, да? А мне приятно слушать, как мои тайны по селу гуляют. И всё из-за тебя… продался… за кочан капусты! Эх… был Гришкой, и сдохнешь им! – закончила воспитательную экзекуцию хозяйка и хлопнула дверью дома.
Григорий поплёлся в сарай, разумея, ужин не светит, но знал, где славно набьёт утробу вкуснятиной. Был у него тайный ход к соседским закромам.
История 8
К
