на то, что в последние десятилетия наблюдается активизация агиографического творчества, возвращения этого жанра к его древнерусским истокам не происходит, и многочисленные новые жития отходят от канона все дальше и дальше.
Сравнение житий нового времени с житийным каноном, а также исследование агиографии XIX–XX вв. позволяют выявить такую тенденцию ее развития, как размывание форм и границ жанра. С выпадением жития из богослужения Православной Церкви оно стало во многом подчиняться общим закономерностям литературного процесса. При этом крайне существенно, что вся литература нового времени развивается в направлении все большей секуляризации, что, таким образом, определяет и возрастающую секуляризацию агиографии.
Исследователи считают, что традиционное нравственно-назидательное понимание агиографического произведения сейчас отходит на второй план. Это приводит к значительному усилению психологизма в житии. В нем теперь изображается не столько идеальный облик святого, сколько просто конкретная личность, обычный человек, стремящийся ко спасению и достигающий его тяжелым путем искушений и ошибок. Житие становится более драматичным, полным сложных коллизий, лишенным абсолютной однозначности, как и сама современная жизнь[95].
В наше время одной из задач агиографии является приобретение (или восстановление) умения отбирать и оценивать факты из жизни канонизированного святого с точки зрения их духовно-нравственной назидательности, а не через призму политических событий или под влиянием многообразных рассказов, бытующих в народе.
Например, в агиографии последних лет присутствует весьма неудачно составленное житие блж. Матроны[96]. В это житие авторы включили все известные им рассказы о святой, не принимая во внимание необходимость серьезной проверки имеющегося материала. До революции достоверность чуда тщательно проверялась специальной комиссией, и только после этого его заносили в книгу чудес святого, а потом включали в житие. Через цензуру проходили и тексты самих житий. Сейчас таких проверок не проводят, и в агиографические сочинения попадают сведения, вносящие соблазн в среду верующих, искажающие учение Церкви, бросающие тень на память подвижника. Например, в упомянутой книге о блж. Матроне нет ни одной цитаты из Евангелия, почти не упоминается имя Господа Иисуса Христа, и все надежды на спасение связываются только с блаженной старицей. В ее уста вкладываются такие слова: «Умру, ходите ко мне на могилку, я всегда там буду, не ищите никого другого. Не ищите никого, иначе обманетесь»[97], «Цепляйтесь все-все за мою пяточку, и спасетесь, и не отрывайтесь от меня, держитесь крепче»[98]. В этом житии старица предстает уверенной в исключительности своих заслуг перед Богом, уверенной в своем спасении, что полностью противоречит основному закону правильной духовной жизни – смирению[99]: «И вот вижу сон: стою и смотрю, как
Сказание о житии блаженной старицы Матроны. Составила и записала
Богословские ошибки этого сочинения разобраны
Сказание о житии блаженной старицы Матроны. С. 116.
Там же. С. 97.
Достаточно вспомнить только одно изречение древнего подвижника: «Пимен Великий говаривал братии своей: “Уверяю вас: куда ввергнут сатану, туда ввергнут и меня”»
