Я могу не забирать её… сразу…
Боро. Ваше величество! Эта картина принадлежит вам по праву. Мастер Леонардо сделал недвусмысленные распоряжения. (смотрит в папку) Картина вам, все записи и рисунки – Франческо Мельци, Матурине одежда и деньги, а Джану Джакомо Капротти по прозвищу Салаи – виноградник за стенами Милана.
Анна. Только виноградник? Но почему так мало?
Салаино (еле сдерживая слёзы). Потому, что я Бахус!
Салаино становится в позу Иоанна Крестителя с картины Леонардо да Винчи, перекрутив корпус, указывая пальцем вверх. И так застывает, как бы позируя невидимому художнику.
Король (смотрит на «Мону Лизу» в своих руках). Как-то брать её, зная, что это ты, чертёнок…
Салаино. Это не я. Я соврал.
Король. А кто это?
Салаино. Это он сам. Мастер Леонардо. В женском платье.
Король. Так всё-таки?..
Франческо. Никаких «всё-таки», ваше величество. Это всего лишь шутка. Написать обычный автопортрет мастеру было скучно… Он всегда ставил перед собой сложные задачи. Берите на память.
Король. А может, вы опять врёте? Он сам говорил мне, что это – жена торговца шёлком!
Салаино. Я однажды обокрал этого торговца, Леонардо остался ему должен. Увековечил имя – отдал долг.
Франческо. Не только королю, – купцу тоже хочется, чтобы о нём помнили потомки.
Анна (спокойно). Идём, Франсуа. Все тебя, наверное, уже ищут…
Король предлагает Анне руку, они направляются к двери. «Мона Лиза» под мышкой у французского короля. В дверях король останавливается.
Король. А всё-таки… Почему вы меня к нему не пускали?
Салаино (показывает на Франческо). Он не хотел, чтобы вы мешали учителю.
Король. В чём?
Франческо. В его последнем исследовании.
Анна. Исследовании чего?
Франческо. Смерти.
Пауза.
Анна. Но… какой смысл? Он же не сможет… записать результаты!
Франческо. Ему было важно познание… Он жил не ради результата.
Король. Ты всё придумал… Он ничего про исследование смерти не говорил… Это всё ваши фантазии! Фанатики!
Салаино. Для него всё было исследованием, сир. Даже меня он держал при себе, чтобы изучить любовь.
Король. Так всё-таки?..
Салаино (смотрит на короля с презрением). Нет, не «всё-таки»!.. Он постигал любовь, как явление природы, изучал страсти… А испытывал их я… Он наблюдал за мной, как за лошадьми, как за птицами, как за своим чертёнком, пойманным в клетку! Он изучал мою любовь к нему, к другим… художникам… Он спрашивал, что я чувствую, заставлял замерять частоту дыхания и пульса, рассматривал вставшие дыбом волоски на руках. И он не мог понять, почему мне нужна ласка. Ему-то это было
