Якопо.
Пьетро. Леонардо! (замечает, что Леонардо погружён в работу). Чего там у тебя? Паучок?
Сандро. Паутина! Я тебя очень хорошо понимаю! Меня всегда восхищала красота и точность этих плетений!
Пьетро. Брось! Посмотри, кого мы тебе привели. Он согласился позировать за несколько байокетто.
Сандро. Взгляни! Какая нежность! Это же просто Нарцисс!
Леонардо подходит к Якопо, смотрит на него. Придирчиво оглядывает.
Леонардо. Как тебя зовут?
Якопо. Якопо.
Леонардо. Стань вот сюда, Якопо. На свет.
Леонардо ставит Якопо посреди сцены спиной к залу.
Пьетро. Музыкантов мы тоже привели. Как ты просил.
Сандро. Лучшие музыканты с площади Синьории.
Пьетро. А какие девушки! Звать?
Леонардо. Звать, звать…
Пьетро. Только платишь ты, Леонардо.
Леонардо (усаживается, погружается в работу). Как договаривались.
Пьетро. Не понимаю я тебя, охота тебе лишние деньги на артистов тратить!
Сандро. Ты не понимаешь, Пьетро! Когда модель во время сеансов воспринимает искусство, то и картина становится более возвышенной! Когда я пишу Симонетту…
Пьетро. Когда ты пишешь Симонетту, Сандро, рядом с ней обычно сидит и её муж, и её любовник… Тебя боятся!
Пьетро уходит туда, откуда появился.
Сандро. Ты ведь добиваешься возвышенного настроения у модели, правда, Леонардо?
Леонардо уже сел, уже пристроил на колени картон, взял серебряный карандаш, говорит машинально, как будто не слышит.
Леонардо. Да-да… конечно-конечно… Просто надо, чтобы он не скучал. А то и с картины потом… тоска…
Сандро (вслед Пьетро, победно). Вот!
Леонардо. Якопо, готов? Раздевайся!
Якопо театрально сбрасывает с себя одежды, остаётся обнажённым. Стоит спиной к зрителям, демонстрируя совершенные пропорции своего тела. В это же самое время на сцену возвращается Пьетро в сопровождении музыкантов, уже играющих на разных музыкальных инструментах: лютнях, флейтах, бубнах. С ними девушки-танцовщицы, куртизанки с площади. Увидев голого Якопо, они слегка смущаются, но Пьетро их успокаивает.
Пьетро. Ничего-ничего. Так надо. Видите, художник работает. Так… Идите сюда.
Пьетро размещает музыкантов в углу. Девушки танцуют. Пьетро и Сандро садятся на стулья по обе стороны от Леонардо, тоже устраивают на коленях картоны, начинают писать обнажённого Якопо.
Пока всё это происходит внизу, наверху, в «римской» части идёт конклав. Из трубы над крышей сикстинской капеллы, нарисованной на заднике, идёт чёрный дым. Кардиналы в красных одеждах и красных кардинальских шапках сидят полукругом. Один из них, большой и толстый, но не рыхло-толстый, а могучий, с бычьей комплекцией,
