И не слышали ни от кого, что этот кто-то видел, как мастер Леонардо, или мастер Сандро, или мастер Пьетро противным природе образом проникали собственным фалом в рот или задний проход молодого Сальтарелли?
Джироламо. Прекратите! Вы что говорите? Как вы ведёте суд? Я подам донос на вас!
Пьетро (бурчит). А этот донос тоже ты подал, фра?
Джироламо. Я понял! Вы заражены! Вы все! Вся Флоренция! Но я вас вылечу! Во имя Господа! Мы изгоним грех! Мы не оставим мерзости места! Такие как Якопо – их не будет! И поздно спасать его душу. Мы, конечно, будем за них молиться, но поздно! Нет! Мы начнём с детей! Мы отнимем у них греховные книги! Мы уничтожим картины, которые сеют соблазн! Мы искореним поэзию! А петь будем только псалмы! Мы не отдадим детей в руки безбожников! И скоро! О! Скоро! Вы не узнаете святую Флоренцию!
Верроккьо. Да не дай Бог!
Смех.
Судья. Фра Джироламо, у вас есть, что сказать по существу?
Джироламо. Я всегда говорю только по существу!
Судья. Ясно. Спасибо. Идите на место. Следующим вызывается свидетель защиты мастер Андреа дель Верроккьо.
Верроккьо идёт.
Настаджио. Дурная компания у твоего Леонардо, Пьеро. Перуджино, Боттичелли, – кто это такие? Шпана! Мой, правда, тоже связался с генуэзцами… Мальчишка, хоть и женился… Всё думает о морях, парусах… Деньги вложил, собирается плыть с ними. В Индию. Через запад. Ну, не дурак?
Верроккьо становится на место свидетеля.
Верроккьо. Послушайте меня, эччеленца! Пьетро, Сандро и Леонардо – нормальные мужчины. Никогда ни в чём странном я их не замечал. Ну, Пьетро и Сандро, по крайней мере. Да, хулиганят, пьют, дерутся… Но так ведь они ж обыкновенные молодые мудаки!
Судья (перекрикивает смех). К порядку! К порядку!
Верроккьо. Простите. Они писали Якопо… Конечно, он был голый. Он же натурщик!
Джироламо. Зачем писать голого человека?
Верроккьо. А почему нет?
Джироламо. Это язычество!
Верроккьо. Вовсе нет. Господь создал нас голыми, фра Джироламо, даже вас.
Смех. Судья стучит молоточком.
Судья. Почему гол натурщик, – я понимаю. Но почему был раздет художник? Это вы обучили их такому методу, мастер Андреа?
Верроккьо. Я? Нет! Почему Леонардо был голый? Может, жарко ему стало, откуда я знаю?
Смех.
Джироламо. Нет! Он разделся именно для того, чтобы возбудить юного Якопо! А зачем?
Сандро. Чтобы написать… Ведь этого ещё не было в живописи!
Джироламо. Вот! Именно через вот эту жажду нового, не освящённого веками, не подкреплённого традицией, шокирующего и будоражащего приуготовляет дьявол пути антихристу! Вам лишь бы удивить, пощекотать нервы, перевернуть души! А разве можно переворачивать души? Духовная содомия во сто крат опаснее телесной!
Гул в зале.
Настаджио
