style="font-size:15px;"> Коннест Силанн оперся на свой посох и вздохнул.
– Владыка, камень не может долго удерживать этот вес.
Однако вы можете, и это понимают, способны осознать столь немногие.
– Пускай еще совсем чуть-чуть, – пробормотал Аномандр Рейк.
– Владыка, я вас не попрекаю.
Тот мимолетно улыбнулся.
– И все же это упрек, друг мой, и вполне заслуженный. Камень чувствует как собственный вес, так и то, сколько он еще в состоянии выдержать. Поверь, я не собираюсь слишком долго злоупотреблять его щедростью.
Коннест Силанн обвел взглядом вокруг, наслаждаясь сладкой темнотой, столь чистой, столь совершенной. Почти такая же, как раньше. В Харканасе, прежде чем Она приняла Свет, прежде чем рожденные из пепла встали на ноги и взялись за мечи. Скабандари. Илгаст Ренд, Халлид Баханн. Грезившая о мире Эсталла. И Остриженный, Кагамандра Тулас, грезивший совсем о другом.
– Я отослал Спиннока Дюрава.
– Да, я об этом слышал. Владыка, я не смогу…
– Боюсь, Коннест, у тебя нет выбора.
– Верховная жрица…
– Все понимает, и сделает все возможное.
Как давно это было. Владыка, перед вашим терпением бледнеют даже боги.
– Наш народ никогда не видел перед собой цели, достойной того, чтобы возродиться, верно? И мы вовсе не жертвы истории, пусть даже многие склонны считать именно так. Любой может прийти к выводу, что все напрасно, будь он к подобному расположен. Любой триумф в конце концов оказывается дутым, любая слава – эфемерной. Но всего это недостаточно, чтобы упасть духом. Да, вероятно, совсем без ущерба для души не обойтись, но путь наш слишком высок, превыше подобных мелочей. Осознаешь ли ты это, Коннест?
– Думаю, что да, владыка.
– Нас убило соглашательство. Вовсе не те, что явились вместе со Светом. И не рожденные Тенью. Все это было неизбежно. И даже, по сути своей, необходимо.
– Да.
– Но в день, Коннест, когда мы согласились с тем, что она от нас отвернулась, мы самим себе перерезали глотки. – Помолчав, Аномандр Рейк продолжил: – Мы древний народ, и очень упрямый. – Он обернулся к Коннесту. – Видишь, сколько времени у нас ушло, чтобы истечь кровью?
А затем, чтобы дополнить и без того неуправляемый триумвират, явилось потомство Оссерка. Менандор, а следом за ней – прочие плоды кровосмешения: Шелтата Лор, Сукул Анхаду, Бревит Дреда. А другие, в это не вовлеченные – в каком изумлении они на все смотрели, как темнел от гнева их взгляд. Драконус, ты полагал, что сумеешь найти ответ для нас всех. Но ты ошибался.
Ошибался ли? Он обнаружил, что уставился на Драгнипур, вслушиваясь в отдаленное эхо рокочущих колес, в приглушенные страдальческие возгласы, и, да – в кипящую бурю приближающегося хаоса.
– Если бы не кровь драконов, – продолжал Аномандр Рейк, – от нас давно осталась
