с огромным букетом. В нем розы, георгины, огромные лохматые ромашки…
– Прости, я еще не знаю, что ты любишь больше.
На меня и на цветы она посмотрела, как мне показалось, с печальной улыбкой.
– Заходи.
– Жаль, что мы на «ты», – сказал я. – Когда я услышал тебя по телефону, я подумал, что тебе страшно хочется выпить со мной на брудершафт.
– Костя. – Она стояла у окна кухни, все еще держа цветы. – Костя, я, наверное, должна объясниться. Ты… Ты хотя бы знаешь, сколько мне лет, Костя? Я старая баба, которая один раз захотела сойти с ума.
– И ты не хочешь начать жизнь сначала? – спросил я. – Как ты там говорила? С романами…
– Вот когда я говорила, я как раз и была безумной. Пойми, Костя, я… Скажем так, я далеко не праведная женщина. И когда ты звонил, я была не одна. У меня был мужчина. Мой старый знакомый.
– Он починил тебе краны? – спросил я.
– Ну не надо, не надо ехидничать.
– Я и не думаю этого делать. Где инструменты? Давай быстрее, я, как понимаю, до семи должен управиться.
– Не смей так смеяться!
– Разве я смеюсь?
Лицо ее запылало от гнева и стало еще красивей.
– Ты… Ты еще мальчишка…
Я закрыл ей рот поцелуем. И ушел от нее за полночь, едва успев к закрытию метро.
Настя не спала.
– У тебя тут неплохая библиотека, я многое для себя нашла. В институте ведь через неделю приемные экзамены…
О поездке в Кемерово я ей ничего не сказал. Открыл тумбу стола и начал рыться в ее недрах.
– Сюда я заглянуть не посмела, а в комнате попробовала прибраться. Два ведра мусора вынесла.
– Спасибо. Теперь это не логово зверя, а человеческое жилище.
И вдруг я замер над столом:
– Тебя никто из соседей не видел?
– Видели. Женщина, ее двери напротив, через лестничную площадку, поинтересовалась, где ты, мол, давно тебя не видела.
Баба Варя. Единственная соседка, с которой я общался. Когда болела, просила купить хлеб, молоко. Потом пирогами угощала.
– Я ей сказала, что ты позже придешь. И капитану из полиции так же сказала.
Правильный ответ: «позже». Это ведь и через час, и через день, и через год… Стоп! Менты приходили? Вот это новости!
– Как этот капитан выглядел? Что он хотел? – спросил я, стараясь выглядеть спокойно.
– А ничего. Даже не поинтересовался, кто я. Попросил, чтоб ты завтра с утра заглянул к нему. Я сначала его фамилию хотела записать, а потом решила, что и так запомню. Кукушкин. Ну что тут записывать? Это твой товарищ по работе, да?
– В какой-то степени…
Черт, чего тут только нет, в этой тумбе! Все почему-то колется и режется. Особенно после того, как Настя сказала о Кукушкине. Игла от циркуля под ноготь зашла. Ага, вот он, пакет из фотоателье. Надо взять фотографии и поехать к Бабашвили. Раз ему так нужно… Но это и мне нужно. Пусть скулу посмотрит.
