Стенолаз не на словах, а на деле боролся с приступом тошноты – в кабинете отчаянно пахло какими-то цветами и тому подобными благовониями. Высота и так-то запахи не особо переносил. А уж в нынешнем своем состоянии – пьяном похмелье – его и вовсе выворачивало наизнанку.
– Ладно, господа! – вымолвил Фуррет, внимательно глядя на позеленевшего стенолаза, – будьте добры, оставьте меня и мастера Хото на несколько минут. А ты, – оглянулся он на Высоту, – марш к окну! Заблюешь ковры, спишу в галерники!
Хото, не заставив повторяться, кинулся к приоткрытому окну, жадно начал вдыхать свежий воздух, очищая легкие от липкого аромата.
Бьярн долго и со вкусом выбирался из кресла, поминая наглых малолетних ублюдков, не знающих отца. Вот мать-то их, Бьярн знал лично, да…
Дверь мягко захлопнулась за спинами ушедших.
– Отдышался?
Хото обернулся:
– Не уверен, но вроде бы да.
– Вот и хорошо. Присаживайся, – кивнул Фуррет на освободившееся место Бьярна.
– Король умер, да здравствует король! – кисло пошутил Высота, но в кресло плюхнулся. – К чему такая спешка?
– Ты еще не понял? – Фуррет задал вопрос и чуть наклонил голову набок, внимательно глядя на Хото. – За тобой долг, мастер Высота.
– Я отдал все долги, мастер Фуррет. Уже давно.
Фуррет выдохнул сквозь зубы – вышло чересчур зловеще – будто гигантская рептилия в теле человека:
– Давай не будем кривляться. Бубо угробил именно ты. И плевать, что этот мудак задолбал всех и вся! И плевать, что он был должен, что тебе, что еще паре дюжин человек! Ты угробил хорошую дойную корову. Еще и спер добрый шмат говядины, испоганив часть остальной туши. Напомнить, что за такое бывает? И, повторюсь, мне плевать, что этого жадного подонка настигла в твоем лице справедливость! Высшая справедливость в моем лице лишилась изрядного процента дохода!
Хото молчал, внимательно изучая рельеф подлокотников кресла, особое внимание уделяя коротким когтям.
– Раз молчишь, значит, признаешь вину. И да, с семьей Бубо вышло нехорошо.
– Я предпочитаю божий суд в таких делах. В конце концов, и в борделях можно жить. Ты же держишь обеих для личного пользования, не вручил еще Ратту и его береговым крысам? И да, раз уж зашла речь о борделях и шлюхах… Раз тут сидел этот буйный старикашка, значит, надо кого-то убить? И этого “кого-то” много и правильной дракой не пахнет? Какая-то из банд решила, что господин Фуррет перестал ловить мышей? И надо осуществить показательную порку?
– Знаком человек по имени Рэйни?
– Человек? – фыркнул Хото. – Да это ходячая свинья, да простят меня честные и вкусные хрюшки за сравнение!
– Знаешь, – потер ладони Фуррет, – уже лучше! Можно сберечь полсотни слов.
Высота отмахнулся:
– Этого хряка все знают. Любит шалить на границе порта и «чистых» районов. В сам порт не лезет, опасается Ратта. Тварь та еще, и банду подобрал
