оит на отшибе: вышел из лесу на опушку и остановился перед распахнутым полем. Красиво. И зимой красиво, и летом. Поле горбатится слегка – сразу понятно: земля круглая.
Всё вокруг родное. А мама говорит отцу: «Все с людьми живут, в деревне – мы одни, как сычи.
Отца снова срочно в рейс послали. Он вздыхал и сокрушался: «Опять, считай, неделя пропала, и семьи не видишь…» Тут Валька сунулся было к нему, чтобы его в рейс взял, но мама сказала, что мал ещё, дом пустой останется, мало кому что в голову взбредёт – не бросать же ей ферму, в самом деле…
Всё правильно. Значит, сидеть Вальке целый день одному, дом стеречь, хозяйством заниматься, вечера ждать, когда мама вернётся… Он было заикнулся, что так тоже нечестно: что ж ему больше всех надо? Разве хорошо одного ребёнка бросать?! Отец, конечно, согласился: нехорошо, и надо бы ему брата или сестру прикупить, да всё некогда – дела! Но пообещал, что после рейса непременно обсудит с мамой этот вопрос… Ну, а пока, уж придётся потерпеть – делать-то нечего, работу не бросишь.
Согласился Валька. Он-то родителей понимает… Вот третий день пошёл, как отец уехал. Чтоб не спутаться в счёте, Валька палочки втыкает в грядку. Считать он уже умеет. С буквами сложнее, а со счётом Валька справляется. Ползимы в детский сад ходил – у тёти Маши, в деревне жил. Там и счёт, и буквы, и игрушки… Но потом мама забрала его и сказала, что не для того ребёнка заводили, чтоб по нему сохнуть, и ни к чему ей эти пятидневки!.. Теперь вот все разошлись да разъехались…
Валька приоткрыл один глаз, прислушался и сразу понял, что в доме и на дворе творится – его не проведёшь. Ох, только вставать неохота! Но на столе золотится кринка молока и рядом накрытый полотенцем хлеб. Валька видит его крутую, как у рыбины, спину с поджаристым хрустящим гребешком вроде плавника. Он потянулся. Слюна набежала. Ладно – раз, два, три!.. А умыться и потом не поздно!
Валька припал к кринке, и только слышно, как молоко в кринке «буль-буль-буль» и дальше… А когда оторвался дух перевести, рот у него, как у клоуна получился – почти до ушей белым нарисован. Валька утёрся рукой, отломил хлеба, кусанул хрустящий гребешок и головой в сторону мотнул, чтобы оторвать горбушку. Жуёт, да всё равно услыхал сквозь хруст шум на дворе.
Ну, значит, за дела пора приниматься – хозяйство на нём немалое!
Глава 2
Щенок в доме появился весной. Подъехал «газик», и отец вышел из него, а они с мамой стояли у окна и глядели – с чего бы это отца домой на машине начальника подвозили?
Отец вошёл в дом и стал шарить за пазухой, потом осторожно вытянул руку. «Владей!» – подал он Вальке тёмный комочек на ладони. Валька от радости даже захлебнулся: «Настоящая овчарка!»
– Это где ж ты подобрал такого кабыздоха? – поинтересовалась мама. – Какие дружки подсунули?!
– Не кабыздох, а породистая! Овчарка! Понимать надо!
– Как же! Сразу видно! – согласилась мама, но каким-то странным тоном.
– Гав! – принял участие в разговоре комочек тоненьким голоском. Валька опустил его на пол. Он клюнул носом два раза, напустил лужицу, повернулся, понюхал, что натворил, и смылся под кровать.
– Этого ещё не хватало! – зашумела мама. – Ступайте конуру мастерите во дворе…
Щенок оказался смышленый и покладистый. Если чего хотел, много не лаял, а говорил только «гав!» и ждал – авось, поймут и уважат: в миску подольют или дверь откроют. Вот и назвали его Гавом. Сначала Гав таскался за хозяином хвостиком, а начал подрастать – всё больше становился независимым и упрямым.
Случилось, отгрыз он каблук у старого сапога – не на шутку мама рассердилась: «Пускай доедает!.. Напасть ещё на мою голову!» Отец возразил: «Как же без собаки?!» – «А никак!» – подтвердил Валька, потому что только он один и понимал на самом деле, как нужна собака.
Трудно приходилось поначалу Гаву: то Матильда, старая курица, считавшая себя хозяйкой двора, в голову клювом долбанёт, то тёлка Малинка напугает, то сам в лужу провалится или лапу защемит в досках, а через эти приключения и Вальке доставалось… Да когда это было…
Сейчас Гав лежал на спине, к солнцу торчали все четыре лапы, хвост загнулся на живот, и только самый кончик подрагивал, а морда улыбалась и скалилась. Потом стал Гав ерзать спиной по утоптанной дорожке, почихивать, трясти головой, и Валька понял, что он говорит: «Ах, как мне хорошо!»
– Давай поиграем! – сказал Валька.
Гав лениво повернул к нему морду, перекинул голову с боку на бок, но хозяин всё равно стоял вверх ногами. Гав так и не понял почему.
– Не могу! – вздохнул он…
– Почему? –
