тот, что заставляет дрожать колени и учащает сердцебиение. Не тот, который забывается и переживается со временем. Я про истинный, первобытный ужас. Когда испытываешь, готов пойти на что угодно, даже на самоубийство, лишь бы прекратить это.
Много раз я пугалась, боялась, испытывала как мне казалось настоящий страх. Но, поверьте, это не идет ни в какое сравнение, с тем, что произошло в горах Перу.
Я отправилась туда три недели назад в составе группы студентов исторического факультета…
Слышали когда-нибудь выражения из серии:
“Нет ни одной беды, которая не несла бы в себе благо”
“У всего, что случается, есть своя цель и причина”
“Во всем происходящем есть урок, обогащающий жизнь”
И мое любимое:
“Случайностей не бывает. Каждую минуту нам даются ответы, и надо только понять, на какой именно вопрос”
Так вот, эти фразы придумали люди , которые не хотят вникать в вашу проблему. Говорят универсальными заготовками!
Мои друзья погибли, в чем благо? Взрослый мужчина – профессор истории, которого я считала авторитетом и примером для подражания, превратился в фанатичное чудовище способное на убийство ради достижения собственной цели! Это был мой урок? Да уж, он точно обогатил мою жизнь!
Парень, которого я очень люблю, находится в состоянии комы и никто из врачей не дает гарантий на выздоровление – какая в этом была цель?
Я – единственная уцелевшая после этой экспедиции. Я та, кто может пролить свет на всю эту историю и дать вам ответы.
Но вместо того, чтобы задать правильные вопросы, вы делаете меня виновной во всем, что произошло, не желая докопаться до сути.
Глава 1
Центр временного содержания заключенных. Город Оттава. Канада.
Закончив вступительную речь, я вопросительно посмотрела на мужчину по имени Кевин Кларк. Мы сидели напротив друг друга, в комнате отведенной под переговорную. Мне было важно знать мнение журналиста. Выделенные на сегодня несколько часов для записи видео подходили к концу, а мы не сняли ни одного успешного дубля.
– Неплохо, – сухо сказал он заметив, мой взгляд.
Мужчина не спешил проникнуться симпатией ко мне. Возможно он не мог понять, кто перед ним: преступница или жертва?
– Спасибо, – хмыкнула я, – для журналиста, ты не очень-то многословен! Или я тебя пугаю? – спросила я внимательно изучая черты его лица.
– Нет не пугаешь. Продолжим?
Я сделала глоток воды и повернула голову в сторону видеокамеры.
– Отвечать на допросе, было проще! – попыталась пошутить я, радуясь, что журналист одобрил начало истории.
Угрюмый брюнет кивнул.
– Теперь нужно рассказать о себе. Присяжные заседатели – это обычные люди, они принимают решения основываясь на собственных ощущениях, в отличие от судьи для которого важны факты и доказательства.
– Не понимаю, с какого момента мне стоит продолжить рассказ о себе? О чем говорить подробно, а на каком случае из жизни вовремя закрыть рот? – спросила я, разминая затекшую от напряжения спину.
– Для начала представься, – хмыкнул он, – стоило сделать это сразу. Не хотел сбивать тебя с мысли. Дальше, я буду задавать вопросы, а ты просто отвечай. Если, что-то покажется мне лишним, я дам тебе знать.
– Хорошо, – ответила я продолжая делать повороты из стороны в сторону.
Журналист, молча, кивнул видеооператору и заинтересованно посмотрел на меня.
– Меня зовут Катерина Морозова , мне двадцать один год. По национальности русская. До четырнадцати лет я жила с родителями в России.
Чувствуя, как к горлу подступает ком, а на глаза наворачиваются слезы, я замолчала. Говорить о себе я не умела. Воспоминания и детские обиды больно били под дых. Я рисковала испортить сюжет слезами и истерикой. Журналист в момент сориентировался и поспешил задать вопрос. Камера развернулась в его сторону, а у меня было пару секунд прийти в себя.
– Как прошло твое детство? – неестественно мягко для его голоса спросил Кларк, не зная, что роет мне яму. – Читал, что ты занималась фигурным катанием и была профессиональной спортсменкой? Расскажи немного об этом периоде своей жизни.
Я кивнула.
– В четыре года бабушка привела меня на каток в Санкт-Петербурге. Я влюбилась в лед с первого занятия. Моя спортивная карьера была успешной, только не такой долгой, как все рассчитывали, – рассказывала я со слезами в глазах.
– Почему твоя семья
