ситуацию Евгений, – что делать дальше, как правильнее поступить, дожимать «клиента» или перевести разговор на другую тему?»
– Понимаете, господин полицейский, я не давал ходу ее подозрениям, потому что она никогда не уживалась с коллективом, даже в мирное время, а тут решила со своими коллегами девчатами посчитаться.
«А что, она только про них докладывала вам? Эх, выскальзывает станционщик, – занервничал уже Евгений, – ведь то, что она говорила уже чисто технически не выяснить. Так, похоже, придется применять физическое запугивание. Хорошо, господин Гуревич, но в будущем все докладные обязательно оформлять с числом, именем исполнителя и передавать в комендатуру, они сами разберутся, где слухи, а где правда. Что у нас сейчас на станции творится, какие эшелоны стоят, какие уходят и куда?»
– На станции находятся эшелон со снарядами к пушкам, завтра с утра рабочие приступят к разгрузке, эшелон с пушками длинными, э-э-э, точнее, гаубицами, и еще эшелон с танками также стоят для разгрузки, но этот вопрос находится на контроле у немецкого командования. Мне пока не поступало указаний, здесь их разгружать или на Солнечногорскую станцию отправлять, поэтому и задержка. Также стоит два пустых эшелона с теплушками для солдат вермахта.
Евгений выглянул в коридор и пригласил в кабинет двоих переодетых разведчика.
– А сейчас, господин Гуревич, одевайтесь, вы пройдете с нами в комендатуру, в гестапо. У нас есть большие основания подозревать вас в связях с подпольем.
– Ну что ж, господа, я готов идти, сейчас только попью воды.
Гуревич подошел к столу, налил в стакан воды, руки у него тряслись, достал какую-то коробочку и стал вынимать таблетку или ампулу. Евгений вспомнил, как Кольцов рассказывал им на теоретических занятиях, что часто немецкие разведчики носят с собой ампулу с цианистым калием, которую давят зубами и быстро умирают, унося тайны об агентах или разведданных с собой. Резко метнувшись к начальнику железнодорожной станции, он схватил его за руки и придавил к столу. Бойцы помогли скрутить руки.
«Да уж, Сергей Андреевич, рисковый вы человек, я совсем не думал, что вы решитесь на самоубийство. Мы чуть было не уничтожили патриота нашей страны, – отпустив Гуревича, сказал Евгений, – но мне надо было как-то выяснить, кто вы – наш человек или враг».
Гуревич растирал руки.
– Да уж, товарищи разведчики, а я уж подумал что все, закончилась моя жизнь.
– На будущее вы поняли, что так нельзя отвечать, гестапо бы вас за утаивание сведений живо выпотрошило бы, почему утаиваете, с кем связаны, да еще и, кто конкретно убил эту вашу доносчицу.
– Я не имею выходов на партийное подполье, к сожалению, но у нас есть наша группа из железнодорожников, а убил ее мой старший брат, когда она как-то раскопала или подслушала, что обходчики сыплют песок в буксы поездов и, что-то со сцепкой мудрят.
– Скажите своим, что числа 15-17 декабря наши войска выбьют фрица из Клина, так что пока пусть
