месяцев назад, куда-то подевался из пасти кракена, – Человек получил итак много ценной информации, ведь так, Димочка?
Меня сейчас передернуло, Димочка, фу! Интересно, через сколько месяцев кафедра будет собирать средства на похороны мужа деканши, которого она сожрет ради Димочки? Отогнала эту ненужную мысль, не мое это уже дело. Не получится выжить гада, хотя бы потреплю нервы за свою любимое белоснежное до сегодняшнего дня пальто!
– Отличная мысль, – ответила деканше с улыбкой и ушла прочь. Все пары прошли на одном дыхании, учитывая, что почти никто не мешал до последней пары. В середине занятия дверь распахнулась и явила на пороге, стоящих Ларису Андреевну с новым кадром. Дмитриевич выглядел как-то не очень, зеленый какой-то и помятый, словно и впрямь побывал в пасти у кракена, но следов морковного цвета помады я не наблюдала на нем, значит, конфеты мезозойской эры сделали свое дело и хлыщ проведет свой вечер в объятиях фарфорового друга. Сдержав рвотные позывы, он поприветствовал студентов в аудитории и поспешил удалиться. Деканша улыбнулась ребятам и понеслась за новым кадром, стараясь не потерять столь ценного сотрудника. Надо было раньше думать, а не проверять стойкость его желудка древними мамонтовыми конфетами. В том году на них влетел у нас преподаватель с другой кафедры, решил сладенького съесть в компании кракена и слухи послушать, ну в итоге две недели на больничном. Довела пару и решила проведать Дмитиевича в мужском туалете, поделившись активированным углем. Смерти далекому родственнику ректора я не желала, потому смиловалась над хлыщем. Подхожу к дверям мужского туалета и слышу жалкое:
– Лариса Андреевна, со мной все хорошо, не переживайте.
Гоготнула в голос и снова постучала, дверь с шумом отворилась, зеленый, качающийся из стороны в сторону кадр уныло протянул:
– А, это ты.
Помочь ему шла, а теперь в туалете утопить хочу! Что значит, а, это ты? Он ждал еще кого-то с моей самаритянской душой, спешащего на помощь самодовольному гаду? Недовольно фыркнула и засунула в руку пачку активированного угля со словами:
– Не подавитесь!
В этот момент в коридоре раздался писклявый крик деканши, очевидно, она вызвала мчс для спасения своего любимчика, потому что организовывала целую группу поддержки и спасения:
– Сюда, сюда! Скорее! Он же может умереть от обезвоживания!
Невольно хихикая, стою и смотрю на обезвоженное растение – кактус, готового вырвать только от одного голоса кракена. Дмитриевич зачем-то затаскивает меня в кабинку туалета и запирает дверь изнутри. Стоим мы прижатые друг к другу, он морщится от позывов тошноты, а я обалдеваю очередной наглостью хлыща.
– Таблетки съешьте, – шепотом приказываю Дмитриевичу, тот затыкает мне рот своей вонючей ладонью, потом спрашивает:
– Сколько?
Я пытаюсь промычать: «Что сколько?», но получается слабое подобие, набор звуков. Зная кракена, жертву свою она не оставит,
