никогда не решится. Он, например, не оскорбит, не унизит и не смутит даму. Однако Саймон Хант на такое не способен.
– Почему вы здесь? – спросила она.
– Я друг Уэстклифа, – беспечно пояснил он.
Аннабел никак не могла представить, чтобы такой человек, как Хант, мог числиться в друзьях графа!
– Но почему он с вами общается? И не пытайтесь убедить меня, что у него с вами есть что-то общее. Между вами столько же общего, сколько между сыром и мелом.
– Как обнаружилось, у нас немало совместных интересов. Мы оба любим охотиться и придерживаемся одинаковых политических убеждений. В отличие от многих пэров Уэстклиф не позволяет себе держаться в жестких рамках этикета высшего общества.
– Господи, – издевательски протянула Аннабел, – вас послушать, так жизнь аристократов – нечто вроде добровольной тюрьмы.
– Собственно говоря, так оно и есть.
– В таком случае мне не терпится запереть себя в камере и выбросить ключи.
– Возможно, вы будете прекрасной женой какого-нибудь аристократа, – неожиданно согласился Хант.
Распознав нотки иронии в его тоне, Аннабел нахмурилась.
– Если вы так уж не терпите аристократов, не пойму, зачем проводить с ними столько времени.
Его глаза коварно сверкнули.
– Они тоже на что-нибудь годятся. И я не питаю к ним неприязни, просто не желаю стать одним из них. На случай, если вы еще не заметили: высшая знать, по крайней мере образ жизни, который они вели до сих пор, потихоньку умирает.
Аннабел, искренне шокированная столь смелым заявлением, широко раскрыла глаза:
– Что вы хотите этим сказать?
– Большинство богатых землевладельцев теряют свои состояния, которые либо делятся между требующими поддержки родственниками, либо попросту ими тратятся. Таковы наступающие изменения в экономике. Впрочем, это трудно вам объяснить. Но власти крупных землевладельцев быстро настает конец. Только люди вроде Уэстклифа, способные воспринимать новые веяния, переживут перемены.
– С вашей бесценной помощью, разумеется, – съязвила Аннабел.
– Совершенно верно, – подтвердил Хант так самодовольно, что она, сама не желая того, все же рассмеялась.
– Вы никогда не пытались хотя бы изобразить смирение, мистер Хант? Просто из вежливости.
– Не верю в ложную скромность.
– А ведь в этом случае вы имели бы шанс понравиться окружающим.
– И вам в том числе?
Ногти Аннабел впились в мягкий светлый воск. Ничем не выдавая себя, она бросила на Ханта взгляд исподлобья, чтобы измерить всю глубину язвительности в его глазах, но, к ее величайшему смущению, он казался абсолютно серьезным, мало того, явно интересовался ее ответом. Она ощутила, как по щекам ползет предательский румянец. Ей снова стало не по себе. Зря она так неосмотрительно дала вовлечь себя в разговор с Хантом, рассевшимся рядом, подобно ленивому
