Когда выйдете на позицию, сообщите об этом мне уханьем филина. Затем сразу начинайте выбивать пулеметчиков и автоматчиков. Я из пистолета постараюсь кого-нибудь «уложить», но только тех, кто будет рядом. Дальше, мы либо дожидаемся вас, либо уходим с грузом, а вы растворяетесь в темноте и добираетесь сами. В общем, слушать команды, когда я буду кричать.
Проехав минут двадцать мы наскочили на передвижной пост. Впереди метрах в двухстах нас ослепили фары чего-то большого. На машине погасили фары и габариты, затем включили их, затем сбросили скорость километров до десяти, чтобы парни спрыгнули из кузова без травм и не сильно отстали от нас, подбираясь в придорожных кустах и за деревцами. Со второй машины тоже была сброшена группа из шести человек. Вскоре наши фары выхватили «Ганомаг», стоящий на обочине, и пару мотоциклов, стоящих с обеих сторон дороги. Очевидно, что в кустах рассредоточились еще группа из 10-12 фрицев.
Нас тормозили. Я достал свой штатный «ТТ» из кобуры, взвел курок, чем одновременно снял его с предохранителя, открыл окно, а пистолет вставил в кобуру снова. Водитель Ломов также достал трофейный «Парабеллум» и открыл окно. Вся надежда была на выброшенные группы. Мы медленно подкатывали к посту. Я достал документы обер-лейтенанта Шульца, в чьей шинели и фуражке я до сих пор пребывал. В голове вертелись мысли: «Что делать, сидеть в машине или, открыв дверь, попытаться выйти и изобразить, что поскользнулся на ступеньке, упасть на землю, чтобы уйти с линии огня пулемета?»
– Ломов, когда я выйду, поскользнусь и свалюсь на землю, то ты, если начнут стрелять из пулемета, падай на пол и, если повезет – останешься цел. А, если парни положат пулеметчиков, то рви вперед, чтобы не стоять неподвижной мишенью. Надо тебе уйти от обстрела автоматчиков, которые сидят в кустах по бокам. Главная твоя задача вывезти генерала. Отъедешь вперед, остановишься и дождешься нас. Ясна диспозиция?
– Так точно!
Мы остановились перед солдатом, к кабине подошел лейтенант: «Ihre dokumente, die in der кarosserie».
Я подал документы и, махнув рукой в сторону кузова, сказал, что «в кузовах взвод заслона», то же самое, что мне когда-то отвечал о своём подразделении лейтенант Шульц. Беседуя с офицером, я стал выходить из машины. При этом моя нога соскользнула со ступеньки и я, спотыкаясь, пробежал несколько шагов вперед и свалился за обочиной, ругаясь словами «Donnerwetter! So eine scheiße», что в переводе на русский примерно означало «чёрт побери, вот дерьмо». Я услышал уханье филина, затем второе и тут защелкали наши «плетки» – винтовки «СВТ-38» с оптическими прицелами. Пули откидывали тела пулеметчиков, сидящих на мотоциклах и БТРе. Было ясно, что они уже не бойцы. Я выхватил пистолет и засадил четыре выстрела в лейтенанта и тормозившего нас солдата. Ломов рванул вперед, а из кузова второго автомобиля посыпались наши солдатики. По автомобилям и выскакивающим из них бойцам, застрекотали автоматные очереди, подсвечивая огоньками места залегания фашистов. К ним добавились еще очереди автоматов наших разведчиков, зашедших немцам с тыла.
