Мадемуазель Савойская, вас мне тоже очень интересно послушать!» Мы со своих мест тихонько так поднимаемся, капюшоны пониже опускаем и начинаем поскуливать на тему: «Знать не знаем, ведать не ведаем. Уходили – никого в келье не было. Не виноватые мы. Он сам пришел». И тогда наша классная дама сестра Агнесс вмешивается (она нас всегда защищает): «Оставь, Пира, девочек в покое. Не видишь разве…»
– Да как ты могла даже подумать такое?! – взвилась подруга. В этом негодовании все черновые наброски нашего будущего спасения сгорели как сухая труха. – Он ведь кому-то брат или сын…
– Или муж, – поддела подругу раздосадованная я.
Но Нора не обратила на подковырку внимания. Вновь склонилась над шалопаем. И ведь нет, чтобы просто очередной раз увлажнить лицо. Надо елозить мокрой тряпкой по щекам и шее, испуская при этом томные вздохи. Я почувствовала, что меня сейчас стошнит, и отвернулась. И почти сразу услышала стон:
– Пить…
– Лира, чего застыла! – встрепенулась подруга. Она приподняла парня и села на кровать, устраивая на своей груди его голову. – Не слышишь, он пить хочет?
Скрипнув зубами, я плеснула в кружку остатки воды из кувшина и приблизилась к полоумной подруге с ее недобитым ангелом. Тот сделал несколько жадных глотков, а потом художественно обмяк. Только теперь это был не обморок. Дыхание выровнялось, и мышцы на лице расслабились. Наш ангел пожелал задержаться на грешной земле, чтобы малость вздремнуть.
– Ты выживешь. Увидишь. Обязательно выживешь! – выдохнула Нора, судорожно прижимая к себе парня.
Да так сильно сжала, что на мгновение в душе вспыхнула надежда – сейчас придушит. Не придушила. Когда парень протестующее хрюкнул, поспешила уложить хворого на подушку и заняла недавно покинутый пост у изголовья кровати, вновь бухнувшись на колени.
Уж не знаю, чего она так уперлась в спасение этого оболтуса? Обхаживая его, подруга подкладывала всем нам большую свинью. Так парень бы просто умер, не приходя в сознание. А вот если выживет… Несанкционированное проникновение в Институт – это гарантированная дыба! Что же касается нас с Норой – вряд ли мы в этот раз отделаемся жесткой поркой. Чем я больше размышляла, тем отчетливей осознавала это. Как только парень проговорится (а дыба очень многих делает болтливыми), каким образом он проник в келью, отцам-инквизиторам не составит труда выяснить все обстоятельства этого дела. И связать с пропажей Зверя. И тогда…
Я отчетливо ощутила, как языки пламени лижут кожу. Поспешила отхлебнуть из кувшина, но он оказался пуст. Покосилась на подругу. Попытаться достучаться до ее разума? Бесполезно – не услышит. А если услышит, то не поймет. Склонилась в три погибели, дура малахольная, пряди волос у своего «ангела» перебирает. Подружка, называется. А я для нее больше не существую. Почти шесть лет дружбы псу под хвост.
К моему страху за будущее тут прибавилась еще и обида на такое вероломство.
– А ты заметила, – как ни в чем не бывало обернулась
