испускать свечение, – возразила я. – Именно это свечение и развеивает нечисть, как дым.
Нора понюхала воздух, а потом решительно нырнула в куст терновника
– Чем тебе не свечение? – презрительно фыркнула она, возвращаясь с добычей в виде пучка невзрачной травки.
С первого взгляда похожа на клевер, только листочки не тройчатые, а из четырех долек. Мелкие ворсинки действительно отливали радужкой. Тем не менее я упрямо мотнула головой.
– Он неправильно светится. В книге написано, что вокруг растения должен быть нимб, как над головами Великомучеников. А здесь его нет.
– Лира, ты как ребенок. Нельзя же верить всему, что написано!
– Я ребенок?
– Большой и безрассудный!
– Я?!
– А ты думаешь, я?
Иной раз она меня просто выводила из себя, а сегодня ее и вовсе побить хотелось. Некоторое время мы сверлили друг друга взглядами, сжав кулаки. Я первая глубоко вздохнула и взяла себя в руки.
– Значит, ты сомневаешься в истинности Святого Трактата? – кротко поинтересовалась я.
– Думаю, его не стоит понимать буквально, – Нора попыталась тоже изобразить смирение, но оно ей всегда плохо давалось. – Никто и никогда не видел цветов с ореолом. Знаешь, почему? Потому что их не существует. Понятно?
– «Никто» – это ты про себя? Знаешь, подруга, если ты не видела, это еще не значит, что так не бывает. Святой Акакий утверждал, что настоящий бесогон вырастает лишь в трехлунную ночь из праха сожженной ведьмы. И не просто ведьмы, а искренне раскаявшейся перед смертью в своих прегрешениях. А теперь скажи-ка мне, где недавно сжигали такую ведьму? – торжественно вопросила я.
– Ну и где?
– В парке при церкви Святого Акакия!
– О нет! – простонала Нора. – Только не говори, что ты хочешь лететь туда! Это же почти в центре города. Тебя увидят!
– Я очень быстро и очень осторожно, – виновато отозвалась я. – Обещаю, в нашем гербарии будет лучший бесогон на свете!
– Меня и мой устраивает, – насупилась подруга, прижимая к груди букетик.
Мне была понятна ее тревога, но ничего не могла с собой поделать. Мы обе знали, что бесогон – предлог, чтобы полетать. Обычно я соглашалась с доводами Норы и улетала выше облаков или носилась над лесами. Там меня никто не мог увидеть. Но близился тот час, когда мы навсегда покинем город. И мне хотелось напоследок увидеть Эридор в свете трех сестер.
– Если нимба не будет, я помогу тебе закончить Благочинную Пиру, – предложила я.
У нас было принято напоследок дарить своим воспитателям вышитые крестиком портреты в память о нас. Норе не повезло: ей по жребию досталось вышивать Пиру, и она (не со зла, конечно) успела уже здорово там напортачить.
Нора улыбнулась, оценив столь щедрый жест с моей стороны:
– Договорились.
