А деньги-то в производство как бы не идут. Стало быть, давление в котле возрастает. И – взорвется он непременно. А значит, и рубль как бы рухнет. Чем же те, кто занимают, отдавать станут? Это ж дефолт какой-то полный будет.
– Ну, похоже, все это камешки в мой огород, – прикинул отмалчивавшийся дотоле профессор Покровский. Сокрушенный вид его свидетельствовал о глубоком разочаровании. – Да, тяжело внедрять при таком-то сопротивлении. Но иначе нельзя. Новое время требует новых технологий.
– И новых людей, – с надеждой прошелестело от стены.
Покровский потер переносицу, набрал воздуха для долгого выступления, но его прервали. Все это время Второв, к которому апеллировали, на которого посматривали говорившие, молчал, обхватив подбородок руками. Теперь он сбросил руки, и – из прокушенной губы текла кровь.
– Наивный! Не в твой. В мой огород те камушки. Ишь как выстроились. Давно готовились. Президент вам не по душе. Скинуть решили коллективно! За то, что требую много, спать спокойно не даю.
– Ну зачем так, Владим…? – встрял Керзон и тут же пожалел.
– Заткнись, накипь! Знаю, кто у них за главного дирижера. На мое место метишь? Забурели, дети мои? От железной руки устали? Ну, да и я от вас устал. Вот при Иване Васильиче: на следующем же совете – или мне развяжут руки и всех вас помету, или – сам по собственному!
– Владимир Викторович, да кто ж тебя так настропалил-то? – нервно попыталась обратить услышанное в шутку Файзулина. И состояние ее передалось остальным – испуга главбуха прежде никто не видел.
За столом разом возбужденно заговорили. Не слушая друг друга, каждый обращался к президенту. Не было уже единой отстаиваемой позиции, единых требований – были люди, не ожидавшие зайти так далеко и теперь пытающиеся «отыграть назад». Все еще стоял с дрожащими губами Савин – он видел себя виновником происшедшего.
Сорвался со своего наблюдательного пункта Рублев. Он подошел к Второву и принялся настойчиво шептать в ухо.
И лишь сам Второв стоял неподвижно, скрестив руки, и смотрел на мечущихся людей с видом человека, которому неожиданно помогли принять трудное решение.
– Ну, довольно мельтешить, – произнес он, и конференц-зал выжидательно затих. Члены правления расселись по своим местам, как вышедшие из повиновения хищники, вернувшиеся на тумбы в ожидании наказания.
Второв обвел всех почти ностальгическим взглядом:
– Правление в данном составе объявляю закрытым.
И, подхватив под руку огорошенного Рублева, вышел через заднюю дверь.
Правление затянулось. И теперь, опаздывая в аэропорт, Забелин агрессивно пробивался через нескончаемые московские «пробки». Навороченный «БМВ», требовательно сигналя, разгонял вспархивающие при его приближении «волги» и «девятки», подобно тому как сами они – лет за десять до того неприступные, крутые властители российских дорог –
