Точно. Это было три дня назад. Или четыре. Вечером. Не поздно. Надо свериться с телевизионной программой. Футбол шел.
– Что смотрели? – наклонился в его сторону Данила. – «Зенит»—«Спартак»?
– Так точно, юноша! Такой матч! – Он довольно улыбнулся в бороду. – Мои оказались на высоте, и я пребывал в прекрасном настроении. И тут Егорушка подъехал на такси. Машину не отпустил. Влетел в дом и сразу за сумку. Я у него спрашиваю: что случилось?
– А он?
– А он смеется. Любовь, говорит, случилась, дед. Я никогда не видел его таким. Видимо, правда влюбился. Серьезно влюбился!
Ася шумно выдохнула, губы изогнулись. Ревновала или сомневалась? Вопрос…
– То есть три дня назад. – Данила теперь точно знал, что три, а не четыре. – Вечером. Он приехал на такси, собрал вещи и уехал. Я правильно вас понял?
– Совершенно верно, молодой человек.
– Он не сказал: куда и с кем?
– Сказал, что едет в горы. С любимой девушкой. Одолжил у меня денег.
– Много?
– Откуда у меня много? Двадцать пять тысяч я ему дал. Что-то у него, видимо, было. Он же не так давно работал. Получил что-то. – Старик уткнул взгляд в стол. Извиняющимся тоном проговорил: – Мальчик ищет себя.
«Мальчик может проискать себя до пенсии», – вспомнились Даниле слова Виталика Сушилина.
– Точное место, куда он отправился, вам неизвестно?
– К сожалению, нет. И телефон выключен.
Плечи старика под старой льняной рубашкой, сидевшей колом, приподнялись и опустились. Он выглядел очень подавленным.
– Прошло всего три дня, Николай Константинович, – попытался утешить его Данила. – Если он поехал куда-то далеко, это время пути. И…
– Вы не понимаете, молодой человек! – перебил его гневно старик. – Егорушка не мог не звонить мне! Он всегда звонит и справляется о здоровье! Где бы он ни был, с кем бы он ни был! Всегда! Он волнуется за меня, переживает. Я единственный его родной человек. У него нет родителей. Я его воспитал.
– Это правда, – вставила Ася, когда старик умолк. – Егор очень переживает за деда.
– Вот! – Трясущиеся ладони накрыли руку девушки. – Асенька, ну где вот он может быть, а?! Я извелся, понимаете ли!
– Он едет, Николай Константинович. Просто едет по местам, где нет связи. Если вообще уехал, а не отдыхает неподалеку со своей любимой девушкой.
– Исключено! – грозно крикнул старик. – Егорушка тем же вечером, но позже звонил мне с железнодорожного вокзала. Он уезжал и был сильно расстроен. Чем? Так и не сказал мне.
– А с чего вы решили, что он расстроен, Николай Константинович? Шум поездов мог исказить речь и…
– Молодой человек! – Старик начал медленно вставать, опираясь ладонями в край стола. – Если я говорю, что мой внук был расстроен, значит, он был расстроен. Я стар, но не безумен!
– Простите нас. – Ася погладила старую морщинистую ладонь деда Егора. – Простите.
