он сам воскресил своего погибшего в Таиланде сына и теперь нередко встречает его случайно в людных местах. Я решил действовать точно так же и рад видеться с Анной хотя бы мимоходом. Я живу мыслью, что с ней все в порядке. Но уезжать отсюда мне никак нельзя, иначе она исчезнет навсегда, Я не должен ее предавать. Пока я здесь и постоянно думаю о ней, моя жена имеет возможность ходить по земле и видеть солнце.
Я мысленно послал Матилалу просьбу о содействии в исцелении Максима, и мой индийский друг понял меня без слов.
– Ты никого не воскрешаешь, друг, – строго обратился он к парню. – Только понапрасну мучаешь себя и тревожишь душу своей покойной жены. Ты препятствуешь ей расстаться с прошлой жизнью окончательно и обрести новое рождение среди людей.
– Но я погибаю от боли и скорби, – глухо проговорил Максим. – Я не могу отпустить мою Анечку и не знаю, как без нее жить дальше.
– Боль утраты, – промолвил я, – это частица вчерашнего счастья, ушедшего в прошлое. Прими эту боль так, как ты принимал былое счастье любви. Не бойся испытать полностью горечь утраты, и для тебя откроется новая страница жизни.
Эти сказанные мною слова разбили стальные оковы горя, сжимавшие сердце Максима. Он рыдал, уткнувшись головой в теплый ствол дерева, под кроной которого мы стояли. Повинуясь неслышному зову, я посмотрел вверх – там, среди буйства свежей листвы мелькнуло милое юное женское лицо, обрамленное копной пышных волос. Я успел заметить прощальную улыбку, светившуюся в прозрачных зеленых глазах. Но Максим не видел ничего, словно ослепнув от слез. Это были исцеляющие слезы – необходимое выражение скорби, возвращающее человека к реальности.
Острое горе нуждается в слезах. Если человек отвергает факт утраты и мысленно пытается удерживать умершего среди живых, ищет призрачной встречи с ним, отгородившись от других людей прозрачной, но непробиваемой стеной, горе разрушает личность, бесповоротно губит здоровье. Необходимо признать существование границы, разделяющей мир мертвых и мир живых, и накрепко закрыть ворота смерти. Только слезы скорби свидетельствуют о подлинности такого признания. Стремясь воскресить невозвратно ушедших, мы рискуем превратить всю нашу планету в аномальную зону, где прошлое, подобно топкому болоту, поглощает реальность и лишает нас будущего.
Вскоре настал день нашей с Матилалом поездки в Героиновый монастырь – буддийский центр лечения и реабилитации наркоманов. Находится этот монастырь недалеко от Бангкока, и поэтому мы планировали совместить поездку с проводами Максима, решившегося покинуть Таиланд и возвратиться к своей обычной жизни на Родине. Теперь я был за него спокоен – эмоциональный кризис миновал, и молодой человек уже не нуждался в целительской помощи.
В Бангкоке мы задерживаться не намеревались и прямо из аэропорта направились к основной цели нашего путешествия – в обитель бхаданты Бхаттха-чана, как звали настоятеля Героинового монастыря. Титул «бхаданта», сопровождающий его имя,
