после десятилетнего перерыва!
Он как-то печально улыбается, глядя сквозь экран. И Сашка чувствует неладное. Что? У нее даже видеозапись есть! Ее потом сотни раз по каналу «Ностальгия» крутили. Триумф советского певца. Туманов и проснулся знаменитым как раз после того конкурса.
– Но ты не знаешь, что я не выиграл главную премию Сопота, – вдруг спокойно продолжает Всеволод Алексеевич. – Это был конкурс эстрадной песни. Эстрадной музыки. Ну примерно как Евровидение. А нас, советских артистов, посылали туда с политическими балладами. На русском языке. Которые никто не понимал. Ты представь, если сейчас на Евровидении выйдет кто-то с серьезным лицом и комсомольским пробором и начнет задвигать шестиминутную оду дорогой партии. Как он будет смотреться на общем фоне? Вот и мы так смотрелись. Мой соперник из Польши – молодой веселый парень в джинсах, в расстегнутой на две пуговицы рубашке, с задорной песней про любовь. Он тогда получил первую премию.
– Как?! А «Соловей»?!
– Был еще дополнительный приз. Вторая статуэтка. В дополнительной номинации «Политическая песня». И я сильно подозреваю, что ее придумали специально для участников из Советского Союза, для большого брата, который всех там основательно достал. И за победу в ней тоже давали «Соловья». Которого я и привез. Но об этом ни по телевидению, ни в газетах, ни даже в моей официальной биографии не было сказано ни слова.
Сашка тянется за кружкой с чаем, оставленной на журнальном столике. Такую новость еще надо переварить.
– Надеюсь, ты не слишком во мне разочаровалась, – усмехается Туманов.
– В вас?! Ни капли. Еще не хватало. Вы-то причем? Это система.
– Мне иногда интересно, что я должен сделать, чтобы тебя разочаровать? Убить котика?
Сашка оценивающе на него смотрит пару секунд, потом качает головой.
– Нет, котика вы не убьете. Человек, который пытается погладить голубей на улице, не может убить котика. Даже в ритуальных целях. Мы смотрим или болтаем? Там вон уже поют!
– Смотрим, смотрим. И слушаем. Ну и зачем он выбрал такую тесситуру? Что за манера пищать у сегодняшних теноров? Или еще лучше шептать? А бэк вообще кто в лес, кто по дрова. Нет, ну а сценография где?!
Сашка снова приваливается к его креслу и блаженно прикрывает глаза. Началось!
Через пять номеров становится ясно: петь никто не умеет в принципе. Для Сашки не новость. Она хорошо помнит его интервью с заголовком «Даже не пытайтесь петь при мне». Так это не вырванная журналистами из контекста фраза, как часто бывает, а правда. При нем лучше не петь и о вокале не рассуждать, он всё знает лучше всех. Но Сашка и не пытается – ни рассуждать, ни тем более петь. Ей интересно его слушать. Особенно когда с вокала он переходит на личность. Или ее отсутствие.
– Все одинаковые, ты посмотри! Смазливые мальчики в узких штанишках. Вот участника от Израиля видела?
Ну конечно видела, рядом же сидят. Не слышала толком из-за его комментариев, правда.
– Нормальный дядька.
