помощник при маневрировании.
– Ну ты даёшь, кэп, – восхищается Полоз, – но всё-таки поищи пилота на Мидасе. Тут, говорят, полно марсиан, а среди них попадаются неплохие шкиперы.
– Нет. Ещё худяка мне в экипаже не хватало.
Да, я расист, работаю только с гуманоидами. Я вылетел из Имперского Флота за свои взгляды.
Полоз морщится, но молчит. Он у нас – известный либерал, даже с цефеянской медузой трахался. Лечился потом от водяницы полгода.
– Возьми, кэп.
Умник протягивает мне линзы и таблетку.
– Зачем? Мидас – независимая планета, отсюда выдачи нет.
– Тут полно стукачей. Сомневаюсь, что планета будет скандалить с имперской полицией из-за какого-то наёмника. И «птичку» сними.
Умник сдирает с моего плеча эмблему: золотой лебедь, раскинувший крылья из звёздной плазмы.
Да, мы – наёмники, «дикие лебеди». Мы запрещены в Империи, законы планет предусматривают за наше ремесло всякое: от подвешивания за шею до полной дезинтеграции. Звучит по-разному, финал один.
Козлы с Мегеры этим и воспользовались: когда мы свергли дикого царька джунглей и приволокли хрустальный ящик с чертежами Странников, заказчики не расплатились. Просто вызвали карабинеров, и к обширному, как Млечный Путь, списку моих преступлений добавились расстрел взвода имперцев и угон корабля.
Вздыхаю. Вставляю линзы. Проглатываю таблетку: колотить начинает сразу, руки непроизвольно дёргаются, ноги дрожат.
Верзила растопыривает пятерню и перезвёздывает меня на дорожку.
– Удачи, кэп.
Я не отвечаю, боясь разжать зубы: челюсть ходит ходуном, так недолго и язык отхватить.
* * *
Терпеть не могу андроидов. Да, я расист; кажется, я это уже говорил? Но ничего не поделаешь, терплю.
– Стандартная процедура идентификации, – говорит андроид и пихает в лицо сканнер радужки.
Тычет иглой, берёт генетический материал. Таблетка Умника делает своё дело, андроид-таможенник произносит:
– Эсмеральда Жудь, гоминид, сто двадцать пять лет. Неоплаченных штрафов и судебных запросов не имеется. Добро пожаловать на Мидас, мэм.
– М-м-м, – мычу я, не разжимая зубов.
Ну, Умник, отгребёшь у меня. Хоть бы предупредил, что я – пожилая матрона. Всё-таки у гиков чувство юмора своеобразное.
Андроид включает функцию «доброжелательная улыбка, версия три», и зовёт следующего.
Меня перестаёт колотить, клетки приходят в норму. Если кому-то вздумается повторить анализ, я окажусь Максом Шадриным, тридцати стандартных лет от роду. Землянином.
Да! Не надо пучить глаза. Мы до сих пор существуем, чтобы там не врали в имперских новостях.
Шагаю через шлюз. Вот она, Миля.
* * *
Поёжился. Без боевого скафандра и оружия – как голый под прожектором. А света хватает.
Пространство
