кривые сучья.
– Я не дитя.
– Каково быть бирюзинкой в роскошном монисте Вождя?..
– Не тронь Вождя. Не тронь меня. Я сама себе украшение. Я сама себе бирюза.
– Ошибаешься, Лисица. Никто не одинок. Хотя при переходе во Мрак каждый остается на миг одинок. Но и во Мрак за руку переводят Звезды. Ты этому не веришь?..
У костра, близко к языкам пламени, маленький худой человечек сидит, вытачивает из камня странную фигурку. Его горб возвышается над костром, и я глажу его по горбу. Ему приятно, углы его губ приподнимаются. Я горячо дышу ему в лицо.
– Я верю всему. Покажи талисман!
Горбун вертит перед моими глазами обцарапанный рубилом нефрит. Из мягкого камня наружу выпирают очертания трехлапой лягушки, обвитой змеею. Нежное лицо Горбуна испускает длинные лучи морщин. Пальцы напряжены.
– Все трехлапые звери – священны. Рядом со становищем мы нашли трехлапую черепаху из черного камня. Она древняя. Древнее, чем желтая кость старой Луны у тебя над головой.
Я неотрывно гляжу на изделие Горбуна. Я знаю, что он наколдует, и я превращусь в эту жабу вмиг. Я догадываюсь, для чего предназначена та, каменная черепаха близ становища.
Горбун слишком долго глядит на меня, и я начинаю дрожать под его взглядом, как под северным ветром. И глаза наши касаются друг друга так, как нагие ладони.
Игрушка: Трехлапая Жаба в объятиях Змеи
Как Трехлапую Черную Жабу
Обвила золотая змея…
Живодерка-жизнь!.. О, хотя бы
Мне до смерти дожить, – а я!..
В этой шкуре пупырчатой, жабьей,
Золотым живым вервиём
Глотка схвачена, – стати бабьей
Не сыскать уже днем с огнем!..
Время, Время, меня не мучай,
Не пытай, не сходи на крик:
Не царица – а гад ползучий
На земле, где вулканий рык,
Не родильница в той палате,
Где серебряным слоем – пыль,
А Трехлапая Жаба – проклятье
Первородное, хриплая быль!
И, распялив три мозглые лапы,
И, раззявив двугубый рот,
Кваком, клекотом, хрипом, сапом,
Гулом, рокотом – всем, что умрет
Во беззвучии, во безмолвьи
Снеговых веков, – я кричу:
Не души меня! дай любовью
Мне упиться, пока хочу
Клокотать над озером – трелью!
Рассыпать в заливах – икру!
…золотые кольца свистели.
Вкруг меня сжимались, шипели.
Золотые звезды горели
На моем посмертном ветру.
И текла золотая корона
С головы моей жабьей – в снег.
И Стоглазый Тигр Небосклона
Устремлял охотничий бег.
– Почему ты замолчала, Лисица?
– Теперь пой ты, Горбун.
– А если мое горло замерзло, и я никогда больше не смогу петь?
– Ты сам знаешь, что сможешь. Не пускай копья мимо цели.
Звезды и снег осыпались
