легкая полуулыбка на губах. Чистый хорошо отутюженный костюм, надраенные туфли. В руках юноша держал две книги, верхняя открыта.
Рядом с ним средних лет мужчина с небольшой тростью. Смотрит на юношу с укором и интересом.
– Всеволод, тебе исполнилось шестнадцать лет! В этом возрасте к человеку должно прийти понимание, что читать книгу на ходу – значит проявлять неуважение не только к автору, но и к самому себе. Даже если это не самая интересная книга…
– Ну конечно, ты прав, папа, – с лукавой улыбкой ответил юноша. – Но разве желание открыть книгу может быть проявлением неуважения? Я считаю, наоборот, это как раз проявление интереса. Даже если книга не самая хорошая. Нет?
Мужчина покачал головой.
– Логика не должна идти вразрез с нормами поведения.
– Разве это возможно? Логика, если она настоящая, всегда следует нормам. Ты сам меня этому учил.
Из подъезда соседнего здания выбежал невысокий господин с выпирающим брюшком и пенсне на носу.
– Владимир Александрович, Владимир Александрович, я забыл вам сказать… фу!
Толстячок догнал мужчину, схватил его за запястье.
– Насчет ваших лекций. Я думаю, мне удастся договориться…
Мужчина улыбнулся, став вдруг удивительно похожим на своего сына.
– Лев Андреевич, помилуй бог! Я же лишен права преподавать! Как вы сможете…
– Владимир Андреевич, вы профессор! Вы прекрасный педагог, как вас можно лишить права делиться своими знаниями? Я перезвоню вам завтра. Хорошо?
Толстячок вплеснул руками и убежал.
Юноша с улыбкой следил за ним, а потом повернулся к отцу.
– Значит, ты возвращаешься на кафедру?
Владимир Андреевич снял пенсне, протер их платком и водрузил на нос.
– В империи инакомыслие лечат только одним способом – отлучением от дела. Или отправкой в ссылку. В конце концов, это приведет к гибели не только самой империи.
– Ты не преувеличиваешь, пап?
Мужчина посмотрел на книги в руках сына.
– Профессора Владимирова обвиняли в близости к социал-демократам, но никогда в преувеличении и глашатайстве. Нам пора, Всеволод.
Они обогнали Щепкина и пошли дальше по улице, о чем-то оживленно разговаривая.
Капитан проводил их взглядом. Вдруг позавидовал чужим семейным проблемам. Книги, кафедра, споры о логике и порядочности. Этот юноша станет юристом, экономистом, а может быть, филологом. И будет счастлив в жизни, никогда не столкнется ни со шпионами, ни с контрразведкой, даже таких слов не узнает. Разве что из бульварных романов.
Капитан вытащил часы, посмотрел на них и пошел к входу ресторана. Пора вернуться к насущным делам. Как говорили древние – каждому свое. Кому снимать фильмы, кому читать лекции, постигать науки, а кому-то ловить шпионов и возвращать секретные документы.
Василий всегда
