ратники, и копья у них были совсем не игрушечные.
Дмитрий-Фома не ожидал, что соперники решатся применить силу. Не ожидал и того, что у них такая многочисленная армия. Кичился – он во Владимире сидит! А сейчас на жиденькие суздальские дружины надвигались москвичи, коломенцы, можайцы, Звенигородцы. Присоединялись удельные князья – те самые, кто не явился на коронацию Дмитрия-Фомы и на его съезд. На жителей великокняжеского Владимира надеяться не приходилось. Они явно симпатизировали московскому государю.
Дмитрий-Фома прикинул соотношение войск, и сражаться ему не захотелось. Спокойно отступить, и то показалось опасным. Он бежал. Проскакал без остановки через Владимир, укрылся в родном Суздале. Но его никто не тронул. Ушел в свой удел, вот и спасибо. Дмитрий Иванович с полками остановился во Владимире. Летом 1362 г. он был провозглашен великим князем всея Руси. И у мальчишки коронация получилась куда более представительной, чем у предшественника. Важный татарин зачитал ханскую грамоту, святой Алексий служил в Успенском соборе, препоясал отрока тяжелым мечом. Собравшиеся князья как были, в походном облачении, целовали крест служить ему. Поздравляли друг друга, будто одолели не такого же мелкого князя, как они сами, а могучего внешнего супостата. Впрочем, эта победа была не менее важной. Они одержали верх над эгоизмом, над собственным разобщением.
СВЯТОЙ БЛАГОВЕРНЫЙ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ
Кремль, построенный Калитой, никогда не бывал в сражениях, но через четверть века выглядел так, будто выдержал серьезную осаду. Известь, покрывавшая стены и башни, обваливалась, из-под нее проглядывала деревянная основа. Она пострадала при пожарах, там и тут была покрыта заплатками. Кое-где бревна разошлись, наружу вываливались камни и земля, которыми были забутованы срубы. Но люди привыкли к своей крепости. Забивали щели бревнами, подмазывали штукатуркой. Какая ни есть, а защита, главное убежище в опасности.
В общем-то, и городом считалось то, что находилось внутри Кремля. Храмы, причудливые резные узоры дворцов, теремов, дворы монастырей. Густо лепились дома и дворики поменьше, победнее, втискивались между центральными площадями и обводами стен. Но Москве было уже тесно в крепости. Она выплеснулась в разные стороны посадами, слободами – там и строиться можно было просторнее, и садик разбить пошире да поцветистее, там звенели наковальни кузнецов, крутились гончарные круги, постукивали ткацкие станки.
Покосившиеся громады кремлевских укреплений и посадские улочки спускались к прохладной ряби Москвы-реки. Здесь всегда было людно. Москвички полоскали белье, судачили с подругами. В сторонке дымили бани. Между крепостью и рекой раскинулся базар – тут уж у любого глаза разбегались. Выбирай, чего душеньке угодно. Мечи из лучшего булата, доспехи, заморские ткани, украшения хотя бы и княжне впору. А хлеба, крупы, овощей, фруктов, рыбы столько, что кажется, целому городу за год не съесть.
