предстоящим – куда больше возбуждённая, чем сама невеста.
Ей причесали и уложили подобающим образом волосы, надели на неё красное платье, украшенное собственноручно сделанной вышивкой, душегрею из золотой парчи, массивное ожерелье, браслеты – запястья – все принадлежности торжественной женской одежды той эпохи. Тётя сама спрятала её волосы под белым платком-убрусом и надела поверх платка вышитую золотыми нитями кику; Евдокия только поднимала и опускала руки или голову, повинуясь указаниями тётки. Затем женщины стали спорить, красить ей лицо или нет; накрасили. Тётя взяла в руки красный, в цвет платья, полупрозрачный покров и вывела племянницу в гостиную, где ждали дядя, кузен и обе её тёзки. Матушка Флора от участия в церемонии отказалась.
– Прости. Я желаю тебе счастья, но смотреть, как ты выходишь замуж снова, не могу.
Евдокия всё поняла и поцеловала свекровь.
В гостиной она наконец-то собралась с духом и объявила родным:
– Родители жениха в последний момент стали возражать против брака. Возможно, Артамон Сергеевич не приедет и свадьбы не будет. Прошу вас в этом случае молчать о моём позоре.
– Никогда такого не было, чтобы девушку нашего рода бросил жених перед алтарём, – возмутился Григорий Петрович. – Тем более плебей.
– Всё бывает когда-то первый раз.
– Да я его тогда убью!
– И пойдешь в тюрьму, а мы будем плакать. И вообще: вдруг окажется потом, что это господь меня спас от несчастья.
– Мне нравится твой настрой, сестра, – засмеялся Петр Григорьевич. Несколько нервно засмеялся, надо сказать.
Приготовив родных к худшему, на всякий случай, Евдокия затем обратилась к дяде:
– Благословите меня, дядюшка, это в любом случае не помешает.
Дядя послушно взял икону.
– Её мне крестный отец подарил, когда я принимал православие.
Евдокия Гамильтон опустилась на колени и приняла благословенье.
– Во имя отца, и сына, и бога – духа святого. Будь счастлива, девочка!
Тётя накрыла её покровом и повела в карету.
В церкви её посадили на лавку возле стены, а рядом – юную племянницу. Новобрачная, в своей нарядной одежде, сидела неподвижная и словно одеревеневшая, и даже не поняла, прошла ли минута или час до появления жениха. Артамон Сергеевич имел обычный свой непроницаемый вид и был облачён в желтый бархатный кафтан с тёмно-красными шнурами. За ним следовали Кирилл Полиектович, Анна Леонтьевна и флегматичный парень, похожий на Кирилла – очевидно, его брат. В отличие от жениха свита его выглядела веселой и оживлённой.
Кирилл пошептался с Минодорой Гавриловной, потом с приятелем; повинуясь их указаниям, Матвеев подошёл к лавке.
– Девушка, уступи мне место.
– Нет, я с тётей хочу сидеть!
– Но это моё место.
– Нет, моё!
– Я тебе рубль дам.
Евдокия Петровна состроила смешную гримаску, сделала вид,
