очень быстро развиваешься, по всем направлениям. Даже слишком.
– Я не специально, – извинилась я, а затем опомнилась, – я не хочу.
– А тебя и не спрашивают, – буркнула Сайя.
Видно устала она мне уже объяснять как это здорово.
– А если я увижу, как меня пристрелят? Что уж, помирать мне придется? – испугалась я.
– Позже ты научишься абстрагироваться от столь чувственных видений. Ну, или хотя бы не настолько поддаваться их влиянию.
– А насколько позже? И как я этому смогу научиться? Есть методика какая?
Сайя почесала нос и не ответила. Хотя для меня это был своего рода ответ. «Методом проб и ошибок» – читалось в ее глазах. Жаль, конечно, но куда деваться. Прогрессировать скачками опасно. А по-другому в этих «нитях», видимо, не получится.
Посчитав, что здесь делать больше нечего, я свернула на полянку, ведущую обратно в дом. Сайя последовала за мной, несколько повеселела и что-то напевала. Да, в отличие от меня, мрачные мысли ее не преследовали. Так как во всех своих бедах я винила именно ее (это же она ворвалась ураганом в мою жизнь, начисто изменив ее, при этом поселила в комнату, от которой несколько минут до «нитей», и, наконец, чья ученица чуть не прострелила меня?), моментально захотелось испортить ей настроение, тем более ответ на вопрос меня действительно волновал:
– Скажи, а «нити» Моршарха… только по ним можно попасть в другой мир?
Сайя горестно вздохнула, с намеком на отчаянье посмотрела куда-то вперед, а мне моментально сделалось стыдно.
– Да, – еле слышно ответила она, снова, вздохнув.
«Ну, что ты привязалась к человеку. Ей итак грустно, а ты еще напоминаешь», – устыдилась я мысленно, – «Хотя, ничего – смирится. Я ж не виновата, что она их не видит».
В разгар спора с самой собой я чуть не пропустила, как начало преображаться лицо собеседницы. Задумчивый, грустный взгляд начал наполняться какой-то агрессивно серой пленкой. Обычно такая пелена покрывает глаза взбешенного человека. Щеки покраснели, толи от возмущения, толи от злости, а ладони сложились в кулаки.
В общем, преображение было ярко выраженным. От обиженного маленького ребенка не осталось и следа. Передо мной стояла разъяренная женщина. Нет. Хуже – разъяренная ведьма.
– Хотя, я знаю того, кто смог обойти эти условности, и перемещаться вне зависимости от близости «нитей», – сквозь зубы процедила она.
«Господи, что я вижу», – мысленно удивилась я, – «Едкая смесь. Злость, ненависть, зависть? Дай угадаю…»
– Гроз? – уже вслух решила я поинтересоваться, и продолжила, не дожидаясь ответа, – А кто он вообще?
– Охотник, – Сайя поморщилась.
– Нет, это я поняла, но не всегда же он им был.
– Не всегда, – она задумалась, – Я толком и не знаю. Помню, что очень запутанная история. Вроде бы он лишился родителей, стал беспризорником, затем вновь отобрал богатство у дядьки своего.
Я слушала ее и чувствовала, что для меня это очень важно.
