в длинной шелковой перчатке. – Вот до чего доводит плохое воспитание.
Двери распахнулись, и к столу приблизилось существо, от облика которого все вопросы о хозяйке северной земли отпали сами собой. Если дуболомов еще можно принять за воинов в латах, то ходячий скелет иначе как магией не объяснить. Стальные прутья заменили ему кости, шестерни и шарниры – суставы, грудную клетку прикрывала панцирь, а на голове поблескивал закрытый шлем с забралом. В длинных острых когтях нечисть держала поднос с тушеной олениной, пюре из батата и вином. Все это перекочевало к ведьме, перед пленником не положили и хлебной крошки.
– М-м-м… – девушка коснулась вилкой мяса, и то разошлось, как паштет. – Нежнейшее… А на вкус… боги, это рай на земле. Как жаль, что одна невоспитанная свинота не получит ни кусочка.
Амис молчал не просто так – он копил слюну, благо после таких ароматов та текла, как из ведра. После чего набрал побольше воздуха, прицелился и плюнул гадине прямо в тарелку.
– Приятного аппетита, – он запрокинул голову и сухо расхохотался.
Вилка в руке чародейки загнулась спиралью. Ведомый злой волей скелет взял блюдо и впечатал в изуродованное лицо так, что принц завалился на спину, но хохотать не перестал.
– Ты понимаешь, что я могу потерять терпение? – прошипела колдунья.
– А ты понимаешь, что не сможешь издеваться надо мной вечно? Я куда слабее братьев и долго не выдержу. И когда отец узнает о моей смерти – никакая железяка тебя не спасет. Ты даже не представляешь, на что способны наши палачи.
– Уверен? – она хмыкнула и утерла губы салфеткой. – Что ж, ты прав – нельзя избивать тебя после каждой выходки. Но у меня есть и другие методы. Ты не получишь ни капли воды, пока не извинишься. И в этот раз одними словами не отделаешься.
– Да пошла ты, тупая сука… – Амис частенько развлекался на конюшне и нахватался таких словечек, что король бы окончательно поседел, услышь хотя бы треть из них.
– Сломай ему палец, – девушка обратилась к скелету. – Только медленно. От этого, чай, не умрет.
– Умру! – принц попытался спрятать руки, но громилы усадили его на кресло и прижали кисти к столу. В это время тощий выродок поддел мизинец и начал загибать «наизнанку». – Умру, чтоб тебя! У меня будет этот… как его…
Слова учителя по воинскому искусству всплыли из памяти куцыми обрывками, и юнец не вспомнил бы определение «болевого шока» даже в спокойных условиях. И когда между пальцем и столом получилось бы просунуть еще два, Амис затрепыхался и заголосил:
– Прости! Прости, пожалуйста!
– Я же сказала, – ведьма нависла над ним, и палач остановился, – теперь словами не отделаешься.
– Хорошо! – он судорожно сглотнул и облизнул пересохшие губы. – Говори, чего хочешь?
– Для начала все здесь приберешь. А затем приготовишь новый завтрак. И упаси господь,
