все из-за того, что до сих пор они не уложили асфальт! – ворчал отец.
Вода неумолимо проникала в дом, перекатывалась через порог, просачивалась сквозь плохо пригнанные оконные рамы, искала и находила щели. Она уже достигла щиколоток. Все разулись.
– Не только котелка не подвесили, но еще приходится воду из колодца черпать! – пошутил Батист.
– Из какого колодца?
– Это для красного словца. Или вы предпочитаете Ноев ковчег?
Да, я бы его предпочла. История о Ноевом ковчеге была одним из самых любимых мною эпизодов катехизиса.
– Там даже животные не вымокли!
– Она права. Я так и скажу в мэрии! О животных и то больше заботятся!
– Конечно, мама! Кролики у господина Вержье никогда не мокнут.
– А ну-ка, дети, заберитесь повыше. Шлепаете по воде, а потом все простудитесь…
Да, начало было неважное, но и продолжение было не лучше. Две или три семьи уже поселились рядом с нами. Мама говорила о них: «Ну, эти – не подарок!…» Они были столь же бедны, как и мы, но гораздо хуже воспитаны. И потому в воздухе висела брань:
– Черти полосатые!… Стервецы!… Мерзавцы!…
В школе сразу же возникло различие между детьми из Мальпенье и всеми остальными. А среди учениц из Мальпенье самыми никчемными считались те, кто сидел на задних партах. Мою соседку по парте тоже звали Мирей. Она была, как и я, маленького роста. Но хотя звали нас одинаково, жилось нам по-разному: отец чуть не каждый вечер колотил ее. Домой он постоянно возвращался пьяный. Ее крики надрывали мне душу По утрам она, как и я, опаздывала в школу – ей тоже приходилось возиться со всеми младшими братьями. Бедняжка так боялась плохих отметок, за которые ее били еще больше, что нередко страшилась возвращаться домой. В такие дни я провожала ее из школы, тоже дрожа от страха.
Случалось, ее место рядом со мной пустовало. Тогда на перемене учительница обшаривала раздевалку, действуя своей линейкой, точно шпагой. Обычно она находила Мирей, в ужасе прятавшуюся за висевшими там пальто. А однажды она, как испуганный зверек, забилась за большой шкаф, стоявший в конце коридора. Несчастная стыдилась своих синяков.
– Ну, а что говорит твоя мама?
– Она молчит, а то он и ее поколотит.
Мирей часто удивлялась:
– Неужели твой отец никогда тебя не бьет?
– Никогда.
– Ну, знаешь, тебе здорово повезло.
Так, благодаря маленькой Мирей, я поняла, что мне и в самом деле очень повезло. У нас дома все вместе садились за стол, папа – на одном конце, мама – на другом, но она часто даже не присаживалась, потому что ей хотелось, чтобы мы, дети, получше ели (если даже в доме была только картошка, мама умудрялась готовить из нее разные блюда, чтобы было хоть какое-нибудь разнообразие), либо потому, что ей нужно было покормить или перепеленать очередного младенца. Иногда, вспоминая, что ее сестра в свое время играла на скрипке красивые мелодии, мама
