политиками.
Через три недели после дня выборов, когда уже пришли результаты голосования из-за границы и из армии, я пошла на избирательный участок в Слифорде. Пока мы ждали грэнтемских результатов, просочились новости о том, что происходило везде. Это было плохо, и стало еще хуже – полная победа Лейбористской партии, тори выбывали из кабинета министров один за другим. Затем и наш собственный кандидат проиграл. Я просто не могла понять, как электорат мог сделать такое с Черчиллем. На обратном пути домой я встретила друга, которого всегда считала преданным консерватором, и сказала, что была школирована такой ужасной новостью. Он сказал, что, по его мнению, новость скорее хорошая. Мое непонимание усиливалось. В то время я чувствовала, что то, как британский электорат обращается с человеком, которому больше, чем кому-либо, обязан свободой, было постыдным. Но разве не Эдмунд Берк сказал: «Совершенная демократия – это самая бесстыдная вещь в мире»? При взгляде назад выбор лейбористского правительства в 1945–1950 гг. кажется логичным завершением коллективистских настроений, овладевших военной Британией. Коллективизм беспрерывно просуществовал около тридцати пяти лет – по пути формируя и искажая британское общество, пока, наконец, он не рухнул в «зиму недовольства»[8] 1979 года.
В то время всем было ясно, что необходима фундаментальная переоценка принципов и стратегий Консервативной партии. Так же сильно, как и везде, мы чувствовали это в Оксфорде. Это стало подоплекой доклада для подкомитета по стратегии АКПОУ, в создании которого я принимала участие вместе с Майклом Кинчин-Смитом и Стэнли Моссом в течение осеннего триместра 1945 года. Доклад содержал не больше глубоких прозрений, чем работа любого другого студента-тори. И две темы оттуда с тех пор звучали неоднократно – больше политических исследований и лучшее представление кандидатов.
Возможно, главной проблемой в отношении того, что мы сегодня назвали бы имиджем Консервативной партии, было то, что мы, казалось, потеряли наш путь и наши политические установки были ориентированы скорее на богатых, нежели простых людей. Как гласил наш доклад: «Политика Консервативной партии сегодня в глазах публики стала равняться едва ли не серии административных решений частных вопросов, взаимосвязанных в некоторых областях с несколькими необоснованными предубеждениями и эгоистичными интересами богатых людей». Это обвинение было, конечно, несправедливо. Если бы консерваторы победили в 1945 году, у нас все равно было бы Социальное государство – без сомнения, с меньшими текущими общественно-государственными расходами и точно с большим простором для частных и добровольческих инициатив. Но идея, что консерватизм был именно этим – консервированием статуса-кво и противостоянием переменам и реформам, – была чрезвычайно сильна в то время.
В марте 1946 года я стала казначеем АКПОУ и позднее в том же месяце в качестве одного из оксфордских представителей
Зима 1978/79 г., когда недовольство многих рабочих правлением Лейбористской партии заставило правительство провести всеобщие выборы; на них победила Консервативная партия во главе с М. Тэтчер.
