после твоего рождения я решила взять реванш за все месяцы заточения в четырех стенах. Мы с Бекенхемом несколько недель путешествовали, и ты, как видишь, не умерла без нас от тоски. По-моему, стоит только сожалеть, что кормилицы нынче вышли из моды. Так что перестань суетиться из-за ребенка и сосредоточь все внимание на Себастьяне. Остальное решится само собой.
Но в этом леди Бекенхем ошибалась.
Кит повадился заходить к Себастьяну на чай, благо дом в Примроуз-Хилл был неподалеку от его школы. В один из таких тихих и теплых осенних дней, когда они пили чай в саду, няня привезла туда коляску с Изабеллой и взяла ребенка на руки. Себастьян тут же поспешил в дом, сказав Киту, что у него есть замечательный торт, который он сейчас принесет. Когда писатель вернулся, Кит держал малышку на руках, а та улыбалась ему и дергала за галстук.
– Надеюсь, вы не будете возражать. Мне хотелось ее как следует рассмотреть.
– Да, конечно, – пробормотал Себастьян. – Когда закончишь, положи ее на место.
Он говорил так, словно речь шла не о ребенке, а об игрушке, которой забавлялся Кит.
Кит понес Изабеллу к своему стулу и усадил к себе на колени.
– Какая она красивая, – сказал он. – Обычно младенцы бывают страшненькие, а она нет.
Себастьян лишь пожал плечами и взял газету.
Стало тихо. Кит размахивал галстуком перед носиком Изабеллы. Она схватила галстук. Кит осторожно вытащил галстук из крошечных пальчиков, потом снова помахал им. На этот раз она схватила крепче и издала звук, характерный для очень маленьких детей, – нечто среднее между бульканьем и смехом. Кит тоже засмеялся.
– А она вырастет сильной. Посмотрите, Себастьян, как она хватается за мой галстук. Вы только посмотрите.
– Что?
– Я сказал: посмотрите, какой сильной она вырастет.
Себастьян не отреагировал. Кит продолжал играть с Изабеллой, потом вновь оторвал писателя от его газеты:
– А у нее начинают появляться волосики. Наверное, потому она и красивее других младенцев. У нее будут такие же волосы, как у Пандоры. Того же цвета.
Себастьян кивнул, хмуро глядя в газету.
– И глаза у нее как у Пандоры, – не унимался Кит. – Точно такие же. Должно быть, вам это приятно. – (Себастьян пожал плечами.) – Что, неприятно?
– О чем ты?
– Я говорил, разве это не здорово? То, что ваша дочь – вылитая Пандора?
– Не совсем, – возразил Себастьян. Он полез в карман за носовым платком и высморкался.
Кит внимательно смотрел на него поверх головки Изабеллы:
– Я понимаю, какие у вас чувства к этой малышке. Вы думаете: если бы не она, то сейчас Пандора сидела бы рядом с нами.
– Кит, может, мы прекратим разговор на эту тему?
– Извините. Но…
– Кит, хватит!
