обитый крепом, он печально и угрюмо поджидал ее. Вокруг него люди, много людей с опущенными головами, сомкнутыми устами; холодный ветер трепал их волосы и рвал с плеч плащи.
Сто шагов оставалось до гроба и, кажется, можно дойти и не торопясь, но Бланка все бежала вперед, рыдая, размазывая по лицу слезы, уже зная, что свершилось, иначе не стояли бы в скорбном молчании люди.
Упала, бедняжка, когда оставалось всего-то с десяток шагов. Бильжо поднял ее. И тут она, опираясь на его руку, медленно пошла, не отрывая взгляда от воскового лица, на котором никогда уже не откроются глаза и не раздвинутся в улыбке губы. Пять шагов осталось, три, два, один… И вот он, король, ее муж, с навеки сомкнутым ртом, со сложенными на груди руками. Совсем нестарый и такой красивый… Ее Людовик, которого она так любила, так ждала!..
Дико вскричав, Бланка бросилась к гробу и упала в него. Ее дрожащие руки обнимали уже холодное, застывшее тело короля.
Глава 4. Коронация
15 ноября Людовик VIII был похоронен в аббатстве Сен-Дени, фамильной усыпальнице франкских королей. И тотчас после похорон, едва выйдя из стен монастыря, рыцари, бароны, знать – все остановились, заволновались, стали переглядываться. Послышался глухой ропот. В воздухе носились, перелетая от одной группы к другой, всего два слова: «кто?» и «Филипп». Речь шла о сводном брате почившего короля – графе Филиппе Строптивом. По всему выходило, что именно он должен быть опекуном малолетнего Людовика. Именно опекуном, а не регентом. Такого слова в то время еще не знали. И еще одно слово витало в воздухе там, где говор переходил в ропот. «Иностранка». Это о королеве-матери. Если до сего дня бароны относились довольно терпимо к супруге покойного короля, то теперь, когда встал вопрос об опеке, они словно вылезли из своей шкуры и залезли в другую, которая всегда всем недовольна.
Они бросали косые, недобрые взгляды на створки ворот, сквозь которые должна пройти вдовствующая королева. Удобный момент для нападения. Прямо здесь и прямо сейчас. Кончить разом! Ее охрана? Пустяки – три старика. Бильжо? Этого достанет арбалет. А потом немедленно за принцем Филиппом! Ему править королевством, пока щенок не подрос. А уж он не забудет, кто стоял за него.
Такие идеи носились в воздухе в толпе знати, стоявшей близ стен аббатства. Но многие были против – слышались возражения, сопровождаемые энергичными жестами. Что скажет Рим? Придется ли по душе Папе бунт баронов? Не последуют ли вслед за этим отлучения? Но есть и еще один аспект. Нельзя убивать мать, когда с ней ее дети. Пока в центре внимания двое: Людовик и Робер. Одному двенадцать, другому десять. Вряд ли, став взрослыми, они забудут имена убийц.
Волнения не утихали. Их было здесь немало, знатных людей королевства, иные в порыве горячности уже хватались за мечи.
Зная или догадываясь об этом, Бланка не торопилась покинуть стены аббатства. Рядом с ней, правда, друзья, но их так мало. Сейчас главное – поддержка Церкви. Бланка огляделась. Не видно ни архиепископа, ни подчиненных ему прелатов. Где же они? Как выйти без них? Впрочем, Готье шепнул ей, чтобы ждала его.
