aph>Посвящается всем читателям, кто пережил раш-краш[1]
Благодарности
Я благодарна своему мужу Кейну, который, пока я писала эту книгу (и все другие книги тоже), терпел беспорядок в доме, нехватку чистой одежды и перепады моего настроения.
Благодарна своим драгоценным детям, которые питались хот-догами, пиццей и кукурузными хлопьями, потому что я запиралась у себя в кабинете и писала эту книгу. Обещаю наготовить им много вкусной горячей еды.
Спасибо Элизабет Рис, Отумн Халл и Коллин Гувер за то, что они читали и критиковали этот роман. Благодарю вас за помощь, дорогие мои!
Спасибо Саре Хансен, которая придумала для американского издания книги такую чудесную обложку. Сара замечательный друг. Я люблю ее. А еще с ней всегда можно отлично провести время. Поверьте, я знаю.
Джейн Дистел – самый крутой агент в литературном мире. Я ее обожаю. Да, вот так просто. А еще огромное спасибо моему агенту по иностранным правам Лорен Абрамо, она проделывает невероятную работу, чтобы распространить мои книги по всему миру. Она – бриллиант чистой воды.
Раш
Тринадцать лет назад
Кто-то один раз стукнул в дверь и, не дожидаясь ответа, тихо прошел в комнату. У меня заранее от жалости ныло сердце. Мама уже звонила по пути домой, она рассказала о том, что сделала, и заявила, что теперь ей просто необходимо выпить пару коктейлей с друзьями, чтобы снять стресс. В нашей семье обязанность успокаивать Нэн лежала на мне. Мама не могла справиться с такой трудной задачей. Ну, или так она сказала по телефону.
Я сидел в бинбэге в углу комнаты – там было мое укромное местечко. В этом доме без своего тайного места никак не обойтись. Если у тебя не было места, где спрятаться, ты наверняка получал по полной.
– Раш! – позвала меня Нэн и икнула.
Она плакала.
– Я здесь, Нэн, – отозвался я и встал.
Рыжие кудряшки Нэн прилипли к мокрым щекам. Она смотрела на меня своими огромными грустными глазами, и ее нижняя губа дрожала. Я подумал, что никогда не видел у Нэн счастливых глаз. Мама уделяла ей внимание только тогда, когда надо было ее нарядить и отвести кому-нибудь напоказ. Все остальное время Нэн никто не замечал. Никто, кроме меня. Я делал все, чтобы она почувствовала себя желанным ребенком.
Нэн перестала всхлипывать и прошептала:
– Я его не видела. Его там не было.
Я прекрасно знал, о ком идет речь. Маме надоело слушать, как Нэн постоянно спрашивает о своем отце, и она решила отвезти ее к нему познакомиться. Жалко, что она мне об этом не сказала. Я бы тоже поехал. У Нэн было такое несчастное лицо, что у меня непроизвольно сжались кулаки. Если бы я встретился с этим человеком, я бы ему точно расквасил нос да еще полюбовался бы, как у него хлещет кровь.
– Иди ко мне.
Я притянул к себе свою маленькую сестренку. Она обхватила меня за талию и крепко ко мне прижалась. В такие моменты я даже дышал с трудом. Мне было так больно за Нэн. Мой отец хотя бы проводил со мной время, и я знал, что нужен ему.
– У него есть другие дочки. Две. И они… Они красивые. У них волосы как у ангелов. А их мама разрешает им играть во дворе. Они носят кроссовки. Ходят в них прямо по грязи.
Нэн завидовала детям, которые ходят в кроссовках по грязи. Наша мама считала, что ее дочь должна всегда быть нарядной и опрятной. У Нэн никогда не было спортивной обуви.
– Они не могут быть красивее тебя, – ответил я, потому что сам искренне в это верил.
Нэн шмыгнула носом и отошла на шаг. Она посмотрела на меня своими зелеными глазищами и сказала:
– Они красивее. Я их видела. Я видела фотографии на стене, с мужчиной и двумя девочками. Он их любит… А меня – нет.
Я не мог соврать Нэн. Она была права. Он ее не любил.
– Он тупой придурок. У тебя есть я, Нэн. Обещаю, так будет всегда.
Блэр
Настоящее время…
Пятнадцать миль от города – как раз то, что надо. Никому из Самита не придет в голову ехать в такую даль в аптеку. Ну разве только девятнадцатилетней девушке, если ей надо купить кое-что, о чем не должны узнать ее знакомые. В Самите, штат Алабама, что ни купи в местной аптеке, об этом уже через час знают все. Особенно если ты не замужем и покупаешь презервативы… или тест на беременность.
Я положила тест на прилавок, не поднимая глаз на продавщицу. Просто не могла заставить себя на нее посмотреть. Страх и чувство вины – совсем не то, что я могла позволить незнакомому человеку увидеть в моих глазах. Я не поделилась этой
