глазам, стерло эти ощущения напрочь.
– Наконец-то, – донесся из постели заждавшийся голос, и одеяло откинулось.
Я встряхнул головой. Протер глаза. Ущипнул себя – настолько сильно, что пришлось корчиться и скрежетать зубами.
Из кровати на меня недоуменно-недовольно глядела Мадина.
– Что с тобой? Не пугай меня, Кваздик, врача нам вызывать нельзя.
Я не верил глазам. В той же постели, где прошли счастливейшие часы моей жизни – где я лечил заболевшую Хадю, а она выхаживала меня после страшного избиения – лежала Мадина с родинкой и естественным цветом волос. Чувственное тело, казалось, только и ждало моего возвращения.
Возвращения?!
Я застыл в ступоре. Мадина ждала.
Разлет бровей. Взгляд откровенных глаз с веером черных ресниц. Перевозбужденные губы. Четко очерченные узкие скулы. Изящные руки. Хрупкая спинка. Длинные и очень стройные ноги. Вкусные выпуклости. И опять – родинка. Мое внимание упорно сползало на нее и на все, что вокруг нее. И на беззащитный пупочек на гладком шелковистом животе. И, само собой, ниже. В комнате, где кроме нас никого не было, никто не мешал мне этого делать. Скорее, наоборот, от моего ошарашенного разглядывания Мадина получала удовольствие.
Я потребовал:
– Ничего не помню, расскажи в двух словах, что случилось.
Мадина без одежды в одной постели на двоих и недавнее Машкино «Мы не глухие» сложились в подобие системы, но общая картинка не вырисовывалась.
– Никогда не слышала, чтобы ссора с сестрой так ударила по мозгам. Ты слишком впечатлительный. И не понимаю, чего ты накинулся на бедную девочку?
– Я просил тебя рассказать, что случилось.
Тон получился резкий, зато действенный. Мадина пожала плечами.
– Ты вышел в туалет…
– Нет, раньше. Вообще. Как ты и я тут оказались.
– О-о, дело плохо. Ложись, пока не стало хуже. Ложись, говорю, и я все расскажу, а ты все вспомнишь, и все будет по-прежнему.
Во мне дрались два чувства: опустошенность от неоправдавшейся надежды на чудо и упоение открывшимися перспективами. Мадина – не Хадя!
Инстинкты взбурлили.
Память о Хаде пересилила.
– Я постою. Рассказывай.
– Гасан застрелил Гаруна, Хадя вмешалась и погибла, ты снял мне квартиру. Теперь мы живем тут, пока все не успокоится. К тебе приехала сестра, к ней приехал парень, которому негде переночевать. Если бы ты выгнал его, ушла бы и Маша. Потом ты вышел в туалет…
В этот момент повествования за дверью еще кто-то вышел в упомянутое заведение. Рассуждая методом исключения – Захар. Похоже, это как с гриппом или смехом – заразно. Только начни, и потянутся все – даже те, кто не хотел.
– Почему Машка назвала тебя Надей?!
– Ты же сам придумал по созвучию: Мадя-Надя. Своей маме меня так представил.
