цветочных лепестков. Судя по запаху – гвоздики и фиалки.
– Опять лепестки… Опять то же самое…
– Интересно, – подается вперед Оггерлиф. – Похоже, этому маньяку уже можно давать прозвище Садовод.
– Только их двое, – замечаю я. – Ты же сам видел следы…
Позади слышен скрежет. На берег наконец-то вытаскивают затонувшую машину. Это совсем новый и, судя по всему, довольно дорогой черный «Кадиллак». Одно из стекол в салоне разбито, и можно догадаться, что именно через него бобренок Тедди пролез к покойнику и снял с него перстень.
– Сэр, – прерывает вдруг нашу беседу один из констеблей, подходя к Катсону, – сюда рвется какой-то парень. Он утверждает, что работал водителем на этой самой машине и знает того, кого убили. Привести его?
– О чем вопрос, конечно же веди! – восклицает шеф. Коп уходит, и вскоре к нам вальяжной походкой подруливает молодой ниггер в простой рабочей одежде.
– Здравствуйте, сэр, – приподнимает шляпу начальник. – Я комиссар полиции Грегори Катсон, а это детектив Гелленберг и стажер Оггерлиф. А вы?..
– Питер Барлоу, – небрежно бросает тот. – Извините, у вас сигаретки не найдется?
Из нас троих курящий только я, но остатки пачки ушли у меня за эту ночь, поэтому приходится сбегать к Уиллигану. Спустя пару минут, сделав несколько затяжек крепкого афганского табака, Питер Барлоу начинает свой рассказ:
– Да, я работал в ту ночь на этой самой машине. Возил моего «босса». Фирма у нас занимается прокатом тачек и водил в то же время, вот мне и пришлось играть роль личного шофера этого надутого индюка…
– Подождите-ка, – перебивает Катсон, – вы хотите сказать, что эта машина не принадлежала убитому?
– Естественно, нет, а то стал бы я из-за нее в такую рань сюда тащиться! Фирма и так с меня содрала приличный штраф за то, что я позволил угнать этот «Кадиллак». Ихняя гордость, между прочим. А вот теперь расскажу им, как все было, может, меня и простят. Только вы, того… подтвердите перед ними, что я честный человек и ничего такого не подумал бы?..
– Хорошо, мистер Барлоу, мы все уладим, – перебиваю я. – Вы начали говорить о том, что случилось в ту ночь…
– Так вот я и говорю: получил я, значит, назначение к этому толстяку, изображать его верного пса. Ну и поехали мы с ним, стало быть, к Пиквикскому театру…
– К какому? – удивленно переспрашивает далекий от искусства Огги.
– Это в Парк-Ридже, недавно открылся, – поясняет Барлоу. Дальнейший рассказ он продолжает уже без перерыва. – Приехали мы туда, значит, он пошел на представление, я его ждать остался. Через пару часов выходит под ручку с какой-то белой красоткой с рыжими волосами, а глаза у нее что у дьяволицы, огнем так и горят… Сели они, стало быть, в машину, стали говорить про какой-то там контракт, я особо не вслушивался. Потом, значит, клиент велел мне отогнать тачку в переулок и выйти из салона перекурить. Ну я так и сделал: что я, не понимаю,
