открыла дверь и ахнула:
– Саша, что с тобой? На тебе лица нет!
Александр Сергеевич молча отстранил жену и прошел к себе в кабинет.
На письменном столе стояла, оправленная в строгую рамку карточка, которую он, Яковлев, так любил. Снимок этот был сделан перед войной на Тушинском аэродроме. Тогда Сталин смешался с толпой спортсменов и, прежде чем фотограф нажал спуск, увидел Яковлева и помахал ему призывно рукой. Яковлев тотчас оказался рядом с вождем, и тот положил ему на плечо руку, выделив его тем самым из сотен других участников воздушного парада. Эту руку на плече Александр Сергеевич ощущал все эти годы. И вот сегодня ее тяжести на плече он не ощутил.
Жена, нарушая годами заведенный порядок, вошла в кабинет мужа и, кутаясь в теплый халат (четыре часа утра!), спросила:
– Так что же случилось, Саша? Не таись, расскажи.
И Яковлев, тоже нарушая порядок – никогда не рассказывать о том, что происходило в Кремле, – сказал:
– Сталин принял мою отставку.
Екатерина Матвеевна тихо ойкнула:
– Что же теперь будет? Как это произошло?
Яковлев досадливо махнул рукой, давая понять, что он и так много сказал и ему надо остаться одному.
Он сидел в полутемном кабинете и смотрел на «козырный» телефон – тот, по которому звонили только из Кремля. Будет ли он звонить теперь? А был случай, когда Иосиф Виссарионович позвонил ему даже по городскому телефону. Тогда в ходе разговора вождь задал ему какие-то вопросы, на которые он, Яковлев, отвечать отказался. Сталин удивился тогда и спросил, почему это автор самолета мнется с ответами. Пришлось сказать, что данные, о которых спрашивает товарищ Сталин, секретные, и по открытой телефонной линии он не имеет права говорить о них. Тогда-то, точнее, на следующий день, ему и поставили кремлевскую «вертушку».
Где же он допустил промашку?
Может быть, все это началось с ареста министра Алексея Ивановича Шахурина? Нелепого, неожиданного, буквально оглушившего всех. Тем более что его арест произошел практически сразу после победы (1946 год!), в которую авиапромышленность внесла весьма достойный вклад. И Шахурин, по общему мнению, протеже Хозяина (так почтительно именовали вождя в кремлевских коридорах), руководил наркоматом всю войну – с сорокового года.
Яковлев считал, что хорошо знал Алексея Ивановича. Ведь и его вместе с Шахуриным назначали одним приказом на руководство наркоматом – Шахурина наркомом, а его, Яковлева, заместителем наркома. 11 января 1940 года. Шесть лет бок о бок – под неусыпным приглядом Сталина. Всю войну. И тут, как гром…
Впрочем, Яковлев не мог про себя сказать, что гром, прогремевший над головой его шефа, был совсем уж неожиданным. За шесть лет работы в самых высших этажах власти он стал опытным аппаратчиком, «царедворцем», как он сам говорил, и по каким-то мельчайшим признакам, по тому, как здоровался со своими приближенными Хозяин, как часто он приглашал (или, наоборот, не приглашал) кого-то к ужину на свою дачу, как часто мелькала чья-то фамилия в наградных указах, он научился угадывать перемену в отношении вождя к своим подчиненным.
Но почему из авиапромышленности «взяли» только одного наркома, точнее, министра, по-новому? Почему не сработал «принцип домино», когда вслед за начальником шли замы, исполнители, директора заводов? Это было удивительно: ведь в наркомате больше никто не попал под карающий меч Органов? А поскольку Шахурину в вину было поставлено то, что он поставлял для фронта якобы некачественные самолеты, то логично было предположить, что за ним последует и его первый заместитель Петр Васильевич Дементьев, который как раз и отвечал за серийное производство. Но тот, к удивлению многих, усидел. Впал, правда, в немилость, но уцелел. Пока. И уж, по крайней мере, на то, чтобы стать министром, он рассчитывать не мог. Уцелеть бы, не загреметь в лубянские подвалы, а не о министерском кресле думать. Затаился Маленький (так Сталин звал Дементьева).
А Яковлев? Думал ли он о карьерном росте? Кто теперь может это сказать? В своей книге «Цель жизни» Александр Сергеевич утверждает, что нет. Более того, Яковлев пишет, что при обсуждении со Сталиным кандидатуры нового министра он сам предложил товарищу Сталину кандидатуру «стороннего» человека – Михаила Васильевича Хруничева, работавшего когда-то заместителем наркома авиапромышленности и отвечавшего за снабжение отрасли.
У нас нет оснований не верить Яковлеву, хотя, зная его целеустремленность, честолюбие и управленческие таланты, предположить то, что он мог в душе лелеять мечту достичь самых ярких вершин в карьере, мы можем вполне. Хотя, как считать: что выше в советской табели о рангах – быть успешным творцом самолетов или высокопоставленным чиновником, каковым, в сущности, является министр? Ответ вроде лежит на поверхности – конструктор самолетов работает на вечность, а министры приходят и уходят. Но, подчеркиваем, нельзя сбрасывать со счетов честолюбие нашего героя и
