дный, злой как чёрт. Сегодня у меня день рождения. Все готовились к нему уже месяц. Всё покупалось для нашей семейной вечеринки, на которую были приглашены только избранные. И поверьте, всё было бы отлично, но я проснулся на голой земле, в пижаме, пусть и теплой, но пижаме, и неизвестно где. Огромная рысь, кажется, оттуда и начала преследовать меня. И вот я здесь, уже чёрт знает сколько времени.
Ладно, представлюсь для начала, так сказать. Антон Шкварцев, финансовый директор. Я также и собственник компании, в которой работаю. Но далеко не все знают об этом. Скрываю это, чтобы жилось спокойно. Мои мать и отец считают, что зря, и что пора уже просто сидеть на пенсии. Мой возраст и то, что отец и мать всё ещё живы, удивляет на самом деле всех. Мы из долгоживущих, и я часто вывожу своих родителей в горы. А именно – на Алтай. Места там – закачаешься.
Вот и на своё пятидесятилетие я хотел сделать им сюрприз и подарить сертификат на кругосветное путешествие, но вот обломалось. Хотя, они увидят конверт с билетами и аннотациями, куда и когда. Только вот воспользуются ли?
– Шшшшшш… – зашипела эта тварь подо мной и начала обдирать ствол дерева своими когтями.
– Пошла вон!!! Тварь!!! Всю плешь мне проела!!! На, жри меня!!! Терпеть уже мочи нет!!! Я сейчас обоссусь. И на тебя, между прочим, а не на дерево. – облегчаю мочевой пузырь и закрываю от блаженства глаза. Как же я долго терпел. Тварь она. Но я так просто не сдамся. Не на того напала.
– Саная, Саная, молодец, девочка. Кого ты там поймала? Три дня тебя нет, бедолажка. Кушать хочешь, да? – слышу снизу человеческий РАЗУМНЫЙ голос и чуть не обливаюсь слезами. Это она-то бедолажка?
Хотел было выглянуть, чтобы показать себя миру и тому разумному, но слова застряли в горле. Внизу стоял огромного роста богатырь и гладил эту белую с кисточками на ушах тварь. А та мурлыкала ему в ладонь. Его следующие слова заставили меня врасти в ствол дерева.
– Вот сейчас поймаем твою добычу и оторвем тебе от неё ножку или ручку.
Мои глаза полезли на лоб, и рот искривился в немом крике. Вот она тварь!!! Еще и мою ножку получит? За то, что загнала меня, как дичь, на дерево? Врёте! Не возьмете!!! Да ни в жизнь!!! Меня?! Антона Шкварцева?! Обливаясь потом, тихо лезу вперед, вернее, вверх и очень даже успешно залезаю на самую верхушку.
– Ну, где же твоя добыча? Что-то не падает.
Чуть не сорвался от такой наглости. Я ещё и падать должен? Ни за что. Хотя, кто его знает. Сцепил замком руки за ствол дерева и зажмурил глаза от натуги.
– Санаечка, а зверя-то нет, не чую его. Хотя, вижу кого-то. Вот ведь чёрт. Ты кого загнала на дуб? Не иначе иномирца? Вот ведь сумасшедшая. – и уже, видимо, мне: – Эй, человече? Падай, поймаю. Ты уж не обессудь.
Открыл глаза и неверяще посмотрел вниз, а вот зря я это сделал. Высота была жуткая, и как слышал-то того богатыря, не пойму. Сейчас его голос, конечно, стал тише, но всё равно, различим и слышен.
– Падай, падай. Не боись, поймаю… только на меня целься.
Неужели, поймает? В голове всякие мысли, но знаю, что не сползу. Я, как кошка, влезаю только вверх, а назад не могу. Ну, вот не могу, и всё. Меня так часто специально задирали в детстве, зная мою слабость. А мать потом залезала следом и отдирала мои пальцы от дерева, потихоньку учила сползать. Но всё равно так и не научила.
– Пошел!!!
От его громкого рыка руки сами отрываются от дерева, тело моё срывается с верхушки, и слышу в падении, как богатырь орет благим матом:
– Не туда, не туда падаешь, твою ж мать!!!
А дальше темнота. Не поймал, видимо.
– О, как окривел, ну ты… Селинушка! Поди ж, опять ударил, а мне врёшь, что с высоты упал он. Вон, шишка какая на самом темечке-то. – рядом кто-то тяжко вздыхает.
– Ма, а он что, так и будет кривой ходить? – вздыхают уже с другой стороны.
– Ну, там отправим его куда, может к колдуну, али колдунье на Сохатую гору. Говорят, она нынче беременна и добро даже иногда делает. Колдун как бы не убил его, мелкий какой он и не приспособленный. Смотри, ручки нежные, а тело какое кривое.
Голос рядом:
– Так это от падения… того…
Голос его мамы с другой стороны вздыхает.
– Ой, и точно. От падения ведь. Сколько лет, не пойму, ему? А ты, Селинушка, не узнавал? И как зовут, может, знаешь?
Открываю глаза и мычу от боли в скуле.
– Не дергайся ты. Окривел ты, человече. Чем прогневал сына маво? – грозно спрашивает хрупкая изящная женщина. Она мельче этого Селина в два раза, наверное. А он рядом обрадованно
