славному роду, и еще он ощущает силу, идущую от фотографии, и много еще "ощу" "ощу", о чем не сказать, потому что слов не хватает.
Отец Филип встал посреди комнаты, выбрал точку в углу и заиграл речью, как Троцкий перед восставшими матросами. И вроде не желал он задеть дядю Архипа, а так, просто по мировоззрению его прогуляться, потоптать убеждения, высморкаться на идеи и мирно поглумиться над верованиями.
Вот речь отца Филипа, не то, чтобы слово в слово, конечно. Кто ж ее стал бы записывать, в самом деле. Тем более, что всего этого ребята понаслышались от ангела, а тому при случае не лень и повторить назидание.
«Род, как любой эгрегор, дает защиту, силу, в обмен на свободу. Но свобода важнее силы, в том числе и силы рода. И только страх оказаться голым перед воображаемыми опасностями окружающего мира толкает человека в лапы эгрегора. О, тут и родители, политики, и священнослужители, и СМИ – всякий горазд вам внушить, что мир страшен. Они от этого стола кушают, как им иначе? Им никак иначе. Радость не продается, а страх запросто.
Настоящая сила обретает возможность проявиться, когда отрываешься от рода, потому что тогда тебе оказываются доступны любые силы, и все они внутренние.
Сила, сила, сила… Послушай, как говорят люди. То, как они говорят, о них самих говорит точнее всего. Почему именно «сила»? Почему не «возможность», «энергия», «ресурс», «радость»? Потому что человек говорит о том, чего ему не хватает.
Сила нужна тому, кто ощущает себя слабым. Но ощущающий себя слабым никогда не получит силу – потому что да отнимется у того, кто и так не имеет, и дастся тому, у кого и так есть. Бедные беднеют, богатые богатеют. Подобное тянется к подобному.
Если слабый возжелает силы – как она к нему потянется, ведь она ему не подобна? Слабый может хотеть только страха, или из-за страха, вот в чем парадокс.
Вот стоит маленький мальчишка, а нам ним лось старшеклассник, и обижает его как-нибудь. О чем мечтает в этот момент малыш? О том, как он вырастет, навешает, и так далее. Или о том, что сейчас появится старший брат, и навешает. Или о том, что лось сам убежит. В любом случае он грезит о страхе, который будет нагнан на лося из десятого «Б».
Парадокс наш состоит в том, что даже воображая спокойствие и стремясь к нему, наш малыш в качестве движущей силы своего воображения все равно имеет страх. Это из-за страха он возжелал защиты и мира. Не будь страха – зачем ему хотеть его отсутствия?
Второй нюанс: если вам нужна сила рода, значит вы слабый. Но разве вы не потому слабый, что ваш род слабый? Если бы он был сильный, то и вы были бы сильны, это логично. Тогда вопрос – как черпать силу из рода, который слабый? Поэтому признаем, что нам не нужна сила рода, нам нужно что-то другое, которое мы почему-то так именуем: «сила рода».
Нам нужна не сила рода, нам нужно осознание рода. Это примерно как чинить старый автомобиль. Светишь фонариком под капот и понимаешь, что нужно исправить. И это понимание обеспечивает возможность дальнейшего движения, то есть, становится
