центре МЧС Свердловской области.
От автора
«Строительство стены памяти». Именно так хотелось бы мне обозначить свое писательство. Каждый рассказ, статья, повесть, как отдельные «кирпичики», выстраивают общее строение. Это повествование о жизни в Афганистане, о службе, о друзьях, о преодолении трудностей в течение 1982–1984 годов. В данном случае предпринята попытка объединить разрозненные части в единое целое, построить хотя бы «часть стены».
Вашему вниманию предлагаются семь рассказов и три повести. Они размещены в соответствии с хронологией событий и объединены общими персонажами из числа сотрудников Отдельной Медицинской роты Кандагара, включая ординатора операционно-перевязочного отделения старшего лейтенанта Александра Невского.
Рассказы
Прогулка на вертолете
Если вы ничего не скажете,
Вас не попросят повторить это.
К. Кулидж
– Ну, что ты уперся? Я вообще не понимаю, в чем проблема. Работа его, видите ли, держит. Ничего не случится с твоими ранеными. Вернешься и перевяжешь или перевязочная сестра сама справится. Эка невидаль – через трубку промыть рану. Ну, некого мне больше послать! Я сам обычно летал без всяких проблем, но сейчас меня, сраного провизора, поставили над вами, умниками-врачами, руководить. Думаешь легко быть начмедом бригады? Я здесь нужен. Я бы мог и не спрашивать твоего согласия, а просто приказать и все! Получишь две канистры спирту, привезешь. Между прочим, ваше хирургическое отделение больше всего и выписывает спирт! Это будет простая прогулка на вертолете. Еще и Шинданд посмотришь.
Разговор происходил в приемном отделении Кандагарской Отдельной медроты между капитаном Канюком, начальником медицинского снабжения и ординатором операционно-перевязочного отделения старшим лейтенантом Невским.
Сам Александр Невский около четырех недель, как приехал по замене из Союза, очень тяжело перенес акклиматизацию – сразу с прохладного Урала окунулся в июньскую жару, когда столбик в тени показывал более 50 градусов, а на солнце – все 70! (Проводили специально опыт с термометром). Он сменил старшего лейтенанта Володю Бардина, прослужившего, как и его товарищи, 2,5 года. Сменщики других хирургов не спешили, ребята нервничали, так как время поджимало – все трое поступали в Военно-медицинскую академию, в Ленинграде. В порядке исключения им тоже разрешили убыть до 1 июля. С ними уехал ведущий хирург и он же – начальник отделения. Другой хирург, старший ординатор Николай Сергеев, был еще в отпуске. Невский остался один на один с целым отделением хирургических больных. Правда, имелся еще один хирург, начальник приемного отделения, капитан Васильчиков, но он никогда не появлялся в отделении, оправдываясь большой занятостью. Невский «разрывался на части». А сейчас ему предлагалось все бросить и лететь в соседнюю провинцию на центральный медсклад за медикаментами.
– В общем, ты понял? Берешь сейчас в аптеке все бумаги, рецепты, накладные, собираешься и «дуешь» на аэродром, я распорядился насчет «УАЗика». На все про все у тебя полчаса. Вертолет уже стоит готовый, с тобой еще полетят офицеры штаба, еще «Военторг» и т. д. – капитан явно наслаждался высокой должностью, пусть и временной.
Это был сухощавый, среднего роста человек в возрасте под сорок. Короткие, прилизанные волосы, испитое оплывшее лицо, бесцветные «рыбьи» глаза, маленький тонкогубый рот (он напоминал Невскому куриную гузку). Около месяца Канюк исполнял обязанности начальника медицинской службы бригады (удивительно, кто до этого додумался?). Настоящий начмед погиб во время рейда – пуля снайпера попала прямо в середину лба капитана. Ждали нового начальника, а он все не ехал.
Проводя свои совещания, Владимир Канюк любил заниматься самоуничижением, постоянно употребляя в свой адрес: «неуч», «сраный провизор», «безбашенный офицер», «ничтожество в погонах». Но именно в его «царствование» офицеры-медики подверглись самым тяжелым притеснениям. Он стал требовать участия офицеров-медиков во всех общих построениях Кандагарской бригады (прежний начмед добился от командира бригады послабления: выходили только утром и вечером на всеобщую поверку), теперь число построений достигало четырех и более (перед обедом, после обеда, иногда и перед ужином). Некогда было заниматься больными. Врачи роптали, вовсю ненавидя «временщика», который отыгрывался за откровенное пренебрежение к нему в прошлом.
Командир медроты майор Базарбеков «лежал» на должности с тех пор, как проводил своих товарищей по службе поступать в Медицинскую академию (вместе прослужили здесь уже 2,5 года). Его заменщик где-то задерживался. Базарбеков тоже требовал от руководства отпустить его в Союз, как и хирургов. Но его рапорты оставались без ответов. Тогда он объявил «бойкот», целыми днями лежал в своей комнате на кровати, отказывался приходить на совещания. Первые дни командир бригады присылал за «мятежным» руководителем посыльных, но потом махнул
