Не для того собрались здесь вместе, чтобы нас поодиночке, как крыс, перебили… – Он посмотрел на меня исподлобья, строго: – А вам не кажется странным совпадение? Убили его 20 апреля 2000 года – в день рождения Гитлера! Кто-то объявил нашему движению войну!
– И кто же это может быть?
– А кто враг у патриотов? – ответил вопросом на вопрос Федорченко. – Неруси всех мастей!
Федорченко немного помедлил, а затем поднял на меня испепеляющий взгляд и произнес пафосно:
– Обществу нужна встряска! Может быть, даже война! Чтобы очиститься!
– Вот как? – удивился я. – А вот за это уже и под уголовную статью можно попасть!
– Плевать! Мы готовы идти в тюрьмы. Готовы страдать за свою идею!
Я хмыкнул. Это не ускользнуло от внимания оратора, и он уже спокойнее добавил:
– Послушайте. Ведь что-то надо делать. Смотрите, что творится кругом – коррупция, алкоголизация молодёжи… Педофилы вот развелись!
– Корнеев за это ратовал?
– Да все незашоренные люди это видят. Не он один. Только быдло сейчас погоду в обществе делает. Извести их всех надо – вот что!
– Это как же?
– Да в лагеря! А всем инородцам дать двадцать четыре часа, чтобы убраться из Руси. А не уедут, так… – Федорченко сделал выразительный жест рукой, перечеркнув ладонью своё горло.
– Ну-у! Ты что-то совсем зарвался! И следователя не боишься? Ты же мне тут фашизм проповедуешь. Вот возьму сейчас и надену на тебя наручники.
– На! На! – Федорченко встал и вытянул вперёд руки. – Вяжи меня, блин! Вяжи! Что я ещё должен говорить, когда нас тут всех, блин, убивают!
В уголках его губ заблестела слюна, а глаза стали лихорадочно бегать по сторонам. «Сейчас сиганёт ещё вниз с этой площадки. Шею себе свернёт!» – подумал я с опаской.
– Ну, ладно. Потом разберёмся тут с тобой.
Я задал ещё несколько вопросов о коммерческой деятельности Корнеева, пытаясь выяснить осведомлённость Федорченко, и вскоре, спрятав в папку подписанный протокол допроса, покинул обиженного байкера.
– Молодёжь! – вздохнул Корнеев, слезая с чёрного громоздкого байка. – Ищущие национальную идею молодые люди! Свято место пусто не бывает! Но молокососы всё-таки, чтобы меня завалить.
Из встречи с Федорченко я уяснил, что Корнеев был в рядах байкеров один год. Изрядно снабжал этот клуб деньгами, был для них кем-то вроде мецената. Кроме того, у меня сложилось впечатление, что Федорченко со своими товарищами приписывали Корнееву какие-то тайные, чуть ли не делегированные каким-то Центром, полномочия. Федорченко верил, что патриотические силы России заинтересовались ими и в лице Корнеева шлют им помощь и руководство к действию. Я же ушёл от байкеров с убеждением, что Корнеев действительно, как говорил его приятель Смольянов,
