женщина, похоже, в своём горе полагала, что этого мира больше нет. Она была рассеянна и на какое-то время даже оставила меня одного в прихожей. Сама же села на кухне за стол и молча стала разглядывать старую клеёнчатую скатерть. За этим занятием, видимо, и застал её мой звонок. Поняв, что хозяйка не намерена больше ничего предпринимать, я попросил у неё разрешения осмотреть комнату сына. Когда ищешь убийцу – важна любая мелочь в вещах и окружении потерпевшего.
– Конечно, смотрите, если нужно! – разрешила Зоя Петровна. Она тяжело, нехотя поднялась из-за стола и проводила меня в комнату сына. Квартира была двухкомнатная. Запустив меня в комнату, Зоя Петровна вздохнула:
– Ох! Как я хотела весь этот срам выбросить! Да стыдно было на помойку с этим идти! А сейчас не могу – рука не поднимается, как будто душа Павлика здесь, в этих картинках! – она указала на плакаты, развешанные на стенах.
Обстановка в комнате убеждала в том, что Корнеев был явно не в себе. Даже жаль его стало немного. Это была комната не зрелого, почти сорокалетнего мужчины, а нора подростка. Не удивлюсь, подумал я, если под подушкой на кровати лежит глянцевый журнал с голыми девицами. На центральном месте, освещённом боковым уличным светом, висел портрет Гитлера в рубашке штурмовика. Чёрные чёлка и усики, пронзительный взгляд, свастика на рукаве – всё это на красном фоне выглядело завораживающе и зловеще. Портрет был написан масляными красками на настоящем холсте, и фюрер выглядел живым. «Фюрер жил, фюрер жив…» – подумал я, обводя взглядом комнату.
На противоположной стене уже царила не свастика, а коловрат, символ российских националистов. Над кроватью висело сразу несколько разнокалиберных плакатов. На одном красовался бритоголовый парень в чёрных очках. Стоя вполоборота, он широко улыбался, выставив вперёд нижнюю челюсть с квадратным подбородком. Белые подтяжки обтягивали его мощный торс в чёрной рубашке. Молодой человек демонстрировал левую руку с закатанным выше локтя рукавом, обвязанным красной повязкой, на которой в белом круге было изображение серпа и молота. В правом углу плаката одна под другой три надписи: НБП! НАРОД! ПОРЯДОК! А ниже надписи, за спиной бритоголового юноши, стоял бронетранспортёр с такой же, что и у парня на рукаве, символикой на борту. На бронетранспортере сидели уставшие, но готовые к великим свершениям бритоголовые в чёрном, задумчиво уставившиеся на свои берцы.
На этой же стене, только чуть выше, висел плакат, в верхней части которого пристроился перелетевший из нацистской символики двуглавый орёл с распростёртыми крыльями, в лапах он держал круг. Только не со свастикой, а с серпом и молотом. Внизу же под этим стервятником в рассветном мареве распростёрлась залитая красным Россия. На столе, видимо для антуража, лежали печатные издания времён Третьего рейха: газета «Штюрмер», журнал «Фелькишер Беобахтер». Там же притаились самиздатовские
